Если нам судьба... - [52]

— Может, — согласилась я. — Но кто ей звонил? — она только пожала плечами. — Рита, а вы мне ни одной фотографии похорон не показали. Их что, нет?

— Почему же, есть, конечно, но они отдельно лежат. Знаете, на слишком тягостные воспоминания наводят, — она поднялась, вышла из кухни и тут же вернулась с небольшим альбомом в руках. — Вот, посмотрите, — она раскрыла его и, найдя нужное место, протянула мне: — Это похороны Сережи с Ниной, а дальше Сергея Степановича.

Я стала внимательно рассматривать фотографии и сразу увидела, что около гробов рядом с Сергеем Степановичем и его внучками стоял Матвей. На фотографиях похорон самого Сергея Степановича Матвея не было. Ну, что ж, все ясно. И ничего странного, что Екатерина Петровна не узнала Матвея на той фотографии, что Печерская Власову послала. Я бы тоже не узнала. Это только Колька своим ментовским взглядом смог его опознать. Но не об этом мне сейчас думать надо. А пока можно предположить только одно — Катя испугалась Матвея, когда увидела его на похоронах рядом с мужем, видимо, боялась, что он что-то скажет или сделает. А вот что именно? Мысль о том, что они были любовниками, я отбросила сразу — со зрением у него все в порядке, да и старше она его на четыре года. Так. Того, чего она боялась, не произошло, она успокоилась… Потом эта история со статьей, в результате которой у девочек появился опекун… Точнее, опекунша… Вот оно что!

— Рита, а кто стал опекуном девочек? Ольга Константиновна сказала только, что это была какая-то совершенно посторонняя женщина.

— Так мама вам не сказала? — Рита улыбнулась, — Это была учительница русского языка и литературы из их школы. Мама не только пыталась наставлять ее, как ей нужно с девочками обращаться, но попутно и дифирамбы Кате пела. Ну, эта учительница терпела все это некоторое время, а потом очень вежливо попросила больше их не беспокоить. Так наши с ними пути и разошлись.

— А вы не помните, как звали эту учительницу?

— Нет, я очень плохо запоминаю имена, есть у меня такой недостаток. Было где-то записано, но или потерялось, или я сама выкинула, когда стол разбирала. А зачем вам?

— Рита, представьте себе, выйдет статья, в которой Екатерина Петровна показана с самой лучшей стороны, а потом…

— Лена, моя мама может поверить в вашу историю, она еще и не такому верит, но я же вас сразу честно предупредила, что пошла в папу, — она выжидательно смотрела на меня. — Так зачем?

— Ну, если вы хорошо разбираетесь в людях, то могли понять, что отнюдь не для того, чтобы причинить зло Наташе и Татьяне или чтобы оказать услугу Кате. Она мне тоже очень несимпатична. Работа у меня такая, вот и все. Но если вы имени не помните, то не могли бы вы мне дать ту фотографию, где девочки с Катей. Кажется, я знаю, кто их воспитал, — у меня в голове потихоньку начали складываться воедино все фрагменты этой головоломки: Андрей Артамонович дружил с Сергеем Степановичем, Матвей, естественно, тоже стал близким для него человеком, раз стоял на похоронах рядом с ним, а у Лидии Сергеевны, учительницы, правда, не знаю, какого предмета, вскоре после смерти старших Добрыниных появляются две девочки, которые потом выходят замуж за близнецов…

— Мне доводилось кое-что о вас слышать, вы ведь та самая Лукова, частный детектив, не так ли? — прервала мои размышления Рита.

— Раскрыли вы мое инкогнито. Сознаюсь, та самая, — я шутливо подняла руки вверх.

— Если встретите девочек, передайте им от нас привет, — сказала она, протягивая мне фотографию. — И желаю вам удачи.

— Спасибо, — сказала я и почти кубарем скатилась с лестницы.

Мой путь лежал на 2-ю Парковую, к соседке Печерских. Если она узнает Наташу и Таню, то станет ясна причина, по которой Матвей ни в коем случае не хочет подпускать Добрынину к своему дому.

Первое, что я увидела, влетев во двор, была уже знакомая мне собака. Когда я вылезла из машины и пошла по направлению к державшей ее женщине, она повернула в мою сторону свою лобастую голову, и я невольно замедлила шаги. Как ни велико было мое нетерпение поскорее узнать, права я или нет, но неласковый собачий взгляд остудил мой пыл моментально.

— Ну как, нашли? — узнав меня, спросила хозяйка овчарки, подтягивая за поводок поближе к себе свое «солнышко». — Подходите, не бойтесь, она у нас, вообще-то, добрая, это только вид у нее такой суровый.

Ага, подумала я, приближаясь к ним приставными шагами, тебе, может быть, она себя даже за хвост таскать позволяет, а меня за одно резкое движение слопает и не подавится.

— Вы не могли бы мне помочь, — сказала я, останавливаясь на безопасном расстоянии. — Посмотрите, пожалуйста, вот эти фотографии, — я достала из сумки конверт с фотографиями сестер с Катей и близнецов с Матвеем и задумалась, как его ей передать — собака внимательно следила за каждым моим движением.

Женщина поняла- причину моей нерешительности и сказала:

— Если вы так боитесь, то положите конверт на скамейку, а я его возьму.

Я так и сделала и отошла на прежние позиции, а женщина взяла его, достала фотографии и стала рассматривать. При этом она не заметила, что промахнулась, и петля поводка, которую она хотела надеть на столбик скамейки, упала на землю. Теперь собака могла совершенно свободно выбирать, стоять ли ей рядом