Если это любовь - [2]

Теперь она периодически косилась на свое отражение на стекле и думала, что, может быть, зря подстриглась. Скажут еще, что селючка под городскую заделалась. А рожа все равно сельская.

– Довго ще? – спросила она своего ненаглядного супруга, сидевшего рядом.

– Скоро будем, – ответил Павел и поднялся, чтобы стащить с полки чемодан.

Потом снова присел рядом с Лизой, обнял ее за плечи и негромко проговорил:

– Ты, главное, не переживай. Все хорошо будет. У нас на даче славно, вот увидишь. И море рядом. Будем с тобой на пляж каждый день ходить.

– А сьогодні вже нє? – чуть оживилась Лизка. – Не вийде?

– Ну, если только на луну посмотреть, – рассмеялся Горский.

– Ой, я шось не подумала, – улыбнулась Лизка. – Паш, а ти банку з клубнікой не забув, га? Цей год не варення – казка вийшло!

– Как я мог ее забыть, если ты сама ее в чемодан упаковала? Отцу вручишь – он сладкое любит.

– А Ізольда Ігнатівна шо любе?

– Мясо, – усмехнулся Павел.

– О! То я можу таких котлєт наробить! Ну ти ж знаєш, які в мене котлєти, Паш!

– Нет, Лиз, готовить ты не будешь, – ответил Павел. – Мы едем в отпуск! Отдыхать! Да и мама привыкла к тому, что Ольга Степановна готовит. Это наша домработница с незапамятных времен.

– А шо я буду дєлать? – Лизка изумленно воззрилась на своего супруга, привычно уже почувствовала, что сердце в груди забилось чаще от одного взгляда на него, но тут же ринулась в бой: – Нє, то не діло! Ти хочеш, шоб я зі скуки померла? В вас хоч огород на дачі є?

– Лиза, – сдержанно заговорил Павел, из последних сил стараясь не рассмеяться. Слишком ярко он представил себе картину, как поутру Лиза копает грядки под помидоры среди материных роз. – Лиза! Для того, чтобы ты не умерла со скуки, у тебя есть я! Тебе мало?

Вся беда в том, что Лизка уверена была – ей много. Павла Николаевича Горского – для нее слишком много. Влюбленная в него с первого рабочего дня, она шесть лет пыталась его покорить, как трактора покорили целину. Или как если бы получилось повернуть сибирские реки вспять. А теперь, когда покорила… кстати, весьма неуклюже и как-то неубедительно, никак не могла понять – и за что ей, Лизке Довгорученко, такое счастье. Ведь смирилась давно, что он – птица совсем другого полета. Потому что это только так говорят, что в Советском Союзе все равны. Но на поверку выходит, что он – юрисконсульт из интеллигентной семьи, а она – только что пишет без ошибок. И то не всегда.

Нет, они хорошо жили. Восемь месяцев уже. Но мысль о том, что Павел вот-вот опомнится, одумается, нет-нет, да и лезла в голову. А теперь еще эта дача, будь она неладна! Ей бы хоть слово понять, что они там между собой говорить будут! Папаша-профессор, мамаша – дочь композитора, Паша… Паша – солнце на ее жизненном небосклоне!

Лизка улыбнулась и, надеясь, что ее голос звучит достаточно беззаботно, ответила:

– Ну і шо ми будемо робити?

– Мы… – Горский обнял Лизу крепче и принялся рассказывать, – будем валяться на пляже, купаться в море, ездить в город. Жаль, театры закрыты, но мы будем гулять. По улицам, в парках. Машину у отца возьмем и куда-нибудь съездим. Не переживай, еще отпуска не хватит…

В этот момент поезд скрипнул тормозами в последний раз, дернулся и встал, как вкопанный.

– Вот и приехали! – улыбнулся Павел.

– Ой, мамо, – пробормотала Лизка и схватилась за сумку.

– Мама наверняка уже здесь.

Он забрал у Лизы сумку, взял чемодан и уверенно пошел к выходу, заметив краем глаза родителей, спешащих по перрону.

Когда они показались на подножке вагона, отец расплылся в улыбке и махнул детям рукой. Лиза стояла за спиной Павла. В сдержанном бежевом платье с белым воротничком и неожиданно подстриженная почти точно, как ее свекровь. Может, только чуть-чуть длиннее. От завивки, произведшей впечатление на свадьбе, не осталось и следа. Он повернул голову к супруге и сказал:

– Видишь, не все так плохо!

– Вот это и подозрительно, – отозвалась Изольда Игнатьевна, любезно улыбаясь детям.

– Привет, родители! – весело сказал Павел. Поцеловал мать, пожал руку отцу и притянул поближе жену.

– Здрастуйте, мамо, тату! – выпалила Лизка, жизнерадостно улыбаясь родителям, и затараторила: – А ми якось насилу доїхали. Та й в поїзді так жарко, прям пекло було. А ви тута як? Я вам варення везу! Клубніка. Паша сказав, ви любите. Я б і огурці взяла, та з цього урожаю іще нічого не закрили. Ну то може ви самі приїдете до нас осінню, га?

– Лучше вы к нам… – вымолвила «мамо», удерживая на лице улыбку и усиленно обмахиваясь веером. – Вот на следующий год приедете – и привезете.

– Та на той год вони вже несвіжі будуть! Всю зиму простоять!

– Ну… настоятся, выдержатся… или что там. Лиза! Неважно все это на самом деле. Мы и без них, без огурцов вам… рады.

– Правда? – не веря своим ушам, спросила Лизка.

– Правда! – громогласно заявил профессор Горский. – Паш, машина у вокзала, пошли.

… о пользе образования и моральном облике секретаря комсомольской ячейки 

Павел Николаевич Горский в первый же час пребывания под родительским кровом умудрился потерять собственную жену. Дело было в том, что вернувшись из душа, он не нашел ее в комнате, где она собиралась распаковать вещи. Впрочем, свежая рубашка и брюки висели на спинке стула.