Если бы ты был здесь - [3]

– Диана! – обращается она ко мне, будто мы старые друзья.

Возникает неловкий момент, когда я инстинктивно протягиваю руку в приветствии, и лишь затем вспоминаю, что больше мы так не делаем. Вместо этого я неловко машу рукой:

– Здравствуйте, Китоми.

– Я так рада, что ты смогла прийти.

– Без проблем. Большинство менеджеров по продажам лично контролируют процесс передачи бумаг своим клиентам.

За ее плечом, в конце длинного коридора, я замечаю картину Тулуз-Лотрека, которая и является причиной моего знакомства с Китоми Ито. Она следит за моим взглядом, и ее губы растягиваются в улыбке.

– Ничего не могу с собой поделать, – оправдываюсь я. – От этого вида невозможно устать.

Странное выражение мелькает на лице Китоми.

– Тогда предлагаю тебе рассмотреть его получше, – отвечает она и ведет меня вглубь квартиры.

С 1892 по 1895 год Анри де Тулуз-Лотрек жил в борделе и рисовал проституток, в том числе лежащих вместе в одной постели, чем шокировал всех импрессионистов. «В постели» – одна из самых известных работ в этой серии – хранится в музее Орсе. Остальные были раскуплены частными коллекционерами за десять-двенадцать миллионов долларов. Картина в доме Китоми явно относится к той же серии, но при этом сильно отличается от прочих работ.

На ней изображены не две женщины, а женщина и мужчина. Обнаженная женщина сидит, прислонившись к изголовью кровати. Ее тело до талии прикрыто простыней. За изголовьем кровати находится зеркало, в котором видно отражение второго героя картины – самого Тулуз-Лотрека. Он тоже обнажен, сидит в изножье кровати, спиной к зрителю, и так же пристально смотрит на женщину, как она на него. На коленях мужчины лежит скомканная простыня. Сцена выглядит интимной и вуайеристичной, личной и одновременно словно выставленной напоказ.

На обложке последнего альбома «Козодоев», «The Twelfth of Never»[3], была изображена Китоми с обнаженной грудью, прислонившаяся к изголовью кровати. Она пристально смотрела на Сэма, чья широкая спина закрывала нижнюю треть всей картины. Над кроватью, ровно на том месте, где в оригинале находилось зеркало, висела картина, сюжет которой воспроизводили супруги.

Эту обложку знают все. Как и то, что Сэм выкупил работу Тулуз-Лотрека из частной коллекции и преподнес ее Китоми в качестве свадебного подарка.

Но лишь немногие знают, что сейчас она продает свой подарок на уникальном аукционе «Сотбис» и что именно я закрыла эту сделку.

– Ты все еще планируешь отправиться в отпуск? – спрашивает Китоми, прерывая мои размышления.

Я говорила ей о нашей поездке? Что ж, вполне может быть. Но я не в состоянии отыскать хотя бы одну логическую причину, по которой ее должно это волновать.

Откашлявшись (мне платят не за то, чтобы пялилась на искусство, а за то, чтобы продавала его), я наклеиваю на лицо улыбку.

– Всего на две недели, и сразу по возвращении мы начнем подготовку к вашему аукциону.

У меня странная работа – мне приходится убеждать клиентов расстаться со своим любимым произведением искусства, а это значит осторожно балансировать, словно в танце, между хвалебными одами шедевру и клиентам, заверяя их в правильности принятого ими решения выставить его на продажу.

– Если у вас есть какие-либо опасения по поводу передачи картины в наш офис, то уверяю, переживать не стоит. Обещаю, что лично прослежу за упаковкой и встречу вашу картину в пункте назначения. – Я оглядываюсь на холст. – Мы найдем ему идеальный дом. – Я произношу эти слова, словно даю клятву. – Что ж, вернемся к оформлению бумаг?

Китоми смотрит в окно, затем поворачивается ко мне:

– Да, кстати, насчет них.

– Что значит «она не хочет продавать»? – Ева смотрит на меня поверх своих знаменитых очков в роговой оправе.

Ева Сент-Клерк – мой босс, мой наставник и настоящая легенда. Она руководит отделом «Имп-мод», занимающимся продажей работ импрессионистов и произведений современного искусства. Она та, кем я хотела бы стать к сорока годам, и до этого момента мне очень нравилось ходить у своего учителя в любимчиках и быть надежно укрытой крылом его опыта.

– Я так и знала. Кто-то из «Кристис» добрался до нее, – прищурившись, изрекает Ева.

В прошлом Китоми продавала принадлежавшие ей произведения искусства через «Кристис», главного конкурента «Сотбиса». Справедливости ради стоит заметить, что все мы были уверены: именно через них она продаст и Тулуз-Лотрека… пока я не сделала кое-что такое, чего не следовало бы делать младшему специалисту, и не убедила ее в обратном.

– «Кристис» тут ни при…

– «Филлипс»? – спрашивает Ева, приподнимая брови.

– Нет. Ничего такого. Она просто хочет взять тайм-аут, – уточняю я. – Она переживает из-за вируса.

– В смысле? – ошеломленно спрашивает Ева. – Картина вряд ли сможет им заразиться.

– Нет, а вот участники аукциона – запросто.

– Что ж, я уговорю ее слезть с этого подоконника и не прыгать из окна, – говорит Ева. – Ради всего святого, свою заинтересованность в покупке уже подтвердила чета Клуни, Бейонсе и Джей-Зи.

– Китоми также переживает из-за обвала фондового рынка. Она уверена, что ситуация ухудшается, и притом стремительно. Вот почему она хочет немного переждать… Как говорится, береженого Бог бережет.