Если ангелы падут - [51]
— Говорят еще, что после Брукса вы самый крутой убойник, каких только знавал Золотой штат[31].
— И это бы на майку, в память о Лео.
— Но есть в вас и тревожная сторона, которая мне любопытней всего.
— Сверну-ка я, пожалуй, по Пятой направо.
— Это правда, что вы убили человека? Взяли и застрелили?
Сидовски о чем-то призадумался.
— Тогда еще шла война. Я был мальчишкой.
— Так что же случилось?
Он посмотрел в окно.
— Давай расскажу как-нибудь в другой раз?
— Само собой.
— Ну а как насчет тебя? Я вот не вижу кольца… ты замужем?
Тарджен уставилась в свой стаканчик.
— Как бы сказать… Была близка.
— И что?
— Архитектор.
— Он архитектор?
— Познакомились с ним после того, как обчистили его дом в Марине.
— Слава богу, что есть на свете преступники.
— Прожили вместе с год, говорили о детях, о будущем. Все было розовеньким.
Уже и дату назначили. В общем, песня известная.
— Интерлюдия со скрипками?
— Типа того. И вот он захотел, чтобы я бросила работу. Для него это, дескать, слишком опасно. Он хотел, чтобы из полиции я ушла и сидела дома, приглядывала за кошками. Просьба невыполнимая. Для меня бросить службу — все равно что отрицать саму себя.
— Это как же, Линда?
Она твердо посмотрела на него.
— Я полисмен. Такой же, как и вы, Уолтер.
— Ты имеешь в виду, такая же, как твой старик?
— Да. Биоритмы во мне тикают, так что я по-прежнему хочу и выйти замуж, и иметь детей. Но когда убили моего отца, я поклялась, что стану копом, и вот она я, нынешняя. Пойти на попятную я не могу.
На этом они прервали разговор, так как въехали в Сому, к югу от Маркет.
— В свое время это место называлось «к югу от борозды», — пояснил Сидовски. — Из-за трамвайной линии, которая здесь проходила.
— Вы предаете свой возраст, Уолт.
— Раньше это был адский район.
Теперь Сома была царством автомастерских, складов, вьетнамских ресторанчиков и гей-баров. Полуразрушенные многоэтажки здесь обжили латиносы, бежавшие из кровавых бань Центральной Америки, ну а сами дома обложили дальновидные застройщики, сетующие по своим мобильным на нарушения правил о ветхом жилье. Жизнеобеспечение Сомы целиком держалось на городской бюрократии, не спешащей провести обряд соборования.
Дом, где жил Киндхарт, вырастал из обломков землетрясения и пожара 1906 года. После этого здесь был отель, затем бордель, затем тир, и все это, наконец, эволюционировало в жилой клоповник. Теперь из его окон можно было видеть разве что шоссе Джеймса Лика, 80-ю магистраль, Бэй-Бридж и Окленд.
По скрипучей лестнице Сидовски и Тарджен поднялись на третий этаж и постучали в дверь Киндхарта. Было без четверти шесть утра. Квартира молчала. Сидовски застучал снова, громче и резче.
— Мистер Киндхарт! — громко позвал он.
Молчок. Сидовски продолжал стучать. Открылась дверь квартиры вдоль коридора, и из нее вышел некто однорукий.
— Прекрати, руку отшибешь, — прорычал он.
Сидовски показал свой полицейский жетон.
— Не лезь куда не просят.
— Свинота.
Однорукий захлопнул дверь.
Сидовски продолжал грохотать.
— Кого черти несут? — послышался из недр квартиры заспанный мужской голос.
— Полицию, мистер Киндхарт. Откройте, есть разговор.
— Идите гуляйте. Мне говорить с вами не о чем.
— Речь идет о следствии, мистер Киндхарт. И быть несговорчивым я вам не советую.
Последовала невнятная ругань, скрипнула кровать. Загремели пустые бутылки, вызвав новую вспышку брани, затем лязгнул замок, и дверь отворилась. На пороге стоял полуголый, небритый и босой мужик ростом под метр восемьдесят. Киндхарт. Над расстегнутыми заношенными джинсами круглилось пузо. Воняя перегаром, он бдительно загораживал собой дверной проем и попеременно оглядывал непрошеных гостей глазами, налитыми похмельной мутью.
— Можно войти? — спросил Сидовски. — Нам нужно поговорить.
— О чем?
Один из нижних передних зубов у Киндхарта отсутствовал, остальные смотрелись гнилушками.
— О Франклине Уоллесе, — сказала Тарджен.
— О ком, о ком? — Киндхарт поскреб над губой щетину. — Каком еще Уоллесе?
— Тюрьма. Виргиния. Ну? Вспоминай живей, — приказал Сидовски.
Лгать было бессмысленно. Киндхарт сдал свой рубеж обороны и пошлепал на кухню своей студийки ставить чайник. Здесь он сел за мелковатый кухонный стол, вытряс из пачки «Лаки Страйк» сигарету и прикурил.
— Только давайте быстро, а то мне скоро на работу, — выдохнул он сквозь дым, потирая глаза.
Тарджен огляделась. Сидовски присел рядом с Киндхартом за стол.
— Что у тебя за работа, Перри?
— Вы ж поди знаете. А если нет, то зачем вы здесь?
На столе валялась стопка порножурналов с цветными фотографиями голых детишек в непристойных позах с мужчинами.
— С вашей стороны это нарушение УДО, — кивнула на журналы Тарджен. — Вы разве не знаете?
— А с вашей — незаконное вторжение в жилище. Уж свои права, дорогуша, я знаю. Изучил.
— Права у тебя, несомненно, есть. — Сидовски нацепил очки и, послюнив палец, стал неспешно листать блокнот. — Ты теперь подмастерье плотника в Хантерс-Пойнт?
— При чем здесь это?
— А при том. Работа с возможностью широкого контакта, в том числе и с семьями, где есть дети. — Сидовски повернулся к Тарджен. — Вы как думаете, инспектор, им знаком термин «хищный педофил»? Или придется разъяснять?
Воспитанная семьей выживальщиков, агент ФБР Мерси Килпатрик может принять любой вызов — даже враждебный прием родни и знакомых после возвращения домой. Но она — не единственная причина волнений в Иглс-Нест. Серия поджогов, сперва воспринятая властями как подростковые шалости, обернулась убийством двух шерифов. Мерси и шеф полиции Трумэн Дейли полны решимости найти поджигателя-убийцу. Но когда расследование раскроет шокирующую тайну городка выживальщиков, охотник и жертва поменяются местами…
На Хамнесшере – маленьком острове к западу от Марстранда царило оживление. Оставалось два месяца до открытия после долгой реставрации маяка Патер Ностер. Рабочие старательно заделывали полуразрушенную стену в кладовке, когда она внезапно обрушилась. Видимо, старинные камни были больше не в силах выносить тяжесть секретов, которые так долго хранили. За руинами глазам польских рабочих предстала комната, которая когда-то принадлежала семье хранителя маяка. И в полумраке они увидели покойника. Мертвец сидел к ним лицом, словно давно ждал гостей… Карин Адлер из уголовной полиции Гётеборга берется за расследование.
В романе главный герой возвращается в городок, откуда, чтобы пожениться, когда-то сбежали его будущие отец и мать, возвращается, чтобы неожиданно для себя узнать о смерти своего богатого дядюшки, который оставил завещание на весьма необычных условиях.
Книга рассказывает о расследованиях преступлений второй половины XX века, которыми занимался инспектор уголовного розыска Евгений Кудрин. При этом прослеживается его жизненный путь с момента прихода в МУР — от молодого лейтенанта до полковника. Книга во многом автобиографична, так как прототипом Кудрина является сам автор. Автор — Георгий Викторович Куликов — родился в 1950 году. Окончил Академию МВД СССР и Дипломатическую академию МИД России. Четверть века служил в органах внутренних дел. Работал первым заместителем министра юстиции Российской Федерации, начальником Главного нормативно-правового управления Союза Беларуси и России, заместителем губернатора Калужской области. Государственный советник юстиции 1-го класса, заслуженный юрист РФ, имеет ряд правительственных наград. За последние десять лет автор написал 15 произведений, опубликованные в разных литературных изданиях, а в 2016 году издал первую книгу «Блюз опавших листьев».
Полковники МВД Гуров и Крячко расследуют дело о ДТП, в котором погиб генерал МВД в отставке Давишин. Бывшие сослуживцы генерала в один голос характеризуют его как редкостного мерзавца, использовавшего служебное положение для личной наживы. Сыщики вылетают в Иркутск, где погибший начинал свою служебную карьеру. То, что удается узнать от тамошних старожилов, приводит Гурова и Крячко в недоумение. Оказывается, в прошлом генерала кроется страшная тайна, разделившая когда-то его жизнь на «до» и «после»…