Если ангелы падут - [104]

— А знаешь, сколько таких может оказаться по всему штату? — усмехнулся с места Дитмайр.

— Сузить район до Залива. Если похищения происходят здесь, то здесь, скорее всего, случилась и трагедия, — сказал Сидовски.

— По всем делам, схожим с нашим, можно устроить проверку в психбольницах, частных клиниках и ассоциациях психиатров на предмет аналогии, — рассудил Раст, тарабаня пальцами по жестянке с жевательным табаком. Кеннеди предложил провести в городе облаву на предмет съемок детского порно. Раст пообещал на этом фронте содействие ФБР.

Розелли с Кеннеди решили выпустить короткий пресс-релиз, в котором изложить, что предположительно в убийстве Таниты Доннер повинен Верджил Шук, но у полиции нет никаких фактов, подтверждающих, что он как-либо связан с похищениями Беккера и Нанн, с тем лишь добавлением, что опергруппа продолжает свое интенсивное расследование. Выпуск был запланирован на три часа дня.

Совещание близилось к концу, когда Гонсалеса пригласили к телефону. Молча слушая у аппарата, он что-то записывал, а когда положил трубку, на его губах играла улыбка.

— Ну что. У нас есть совпадение по пикапу марки «Форд», семьдесят восьмого года выпуска, припаркованному возле гидранта на Сансете, в трех кварталах от дома Наннов. Ровно за неделю до пропажи собаки. Браво, инспектор Тарджен! Прямо как с парковочным талоном «Сына Сэма»[44]. Подумать только!

Кеннеди посмотрел на выписанный Гонсалесом адрес, по которому был зарегистрирован пикап.

— Так что на выезд, не откладывая!

58

Сидя на бабушкином крыльце, Зак Рид все равно мог слышать, как мама говорит по телефону с бабушкой. Сердито-пресердито.

— Я не желаю мириться с тем, как он к нам относится… Мама… Нет и еще раз нет. — Бабушка сейчас была на работе в университете. — Я больше этого принимать не желаю!

Слышать маму было грустно и жалко. Все как-то ломалось, портя его мечту о том, как они снова заживут вместе в своем доме.

— Мама, я всю жизнь только и делала, что давала ему шансы… Нет! Он должен был забрать нас утром в аэропорту. Его там не было. Даже близко. И хоть бы звонок, хоть бы словечко. Я понимаю, что это мелочь, но оно всегда начинается с мелочей!

Какое-то время мама слушала, а потом заговорила:

— Я проверяла. И в справочной аэропорта, и в нашем чикагском отеле, и ему звонила. Даже намека на него нет. Вот как он к нам относится! Такова его верность нам!

Заку это очень не нравилось. «Остынь, мам», — молча заклинал он со ступенек, уткнув подбородок в предплечье рук, упертых в колени. Он стал смотреть на свои кроссовки — новые, трехцветные. Успокоить маму он пытался еще в аэропорту, где она с час сидела и кипятилась. А может, у папы срочный рассказ о пропавших детях?

— Мне нет до этого дела, — с жаром отвечала мама, когда они в ожидании сидели на скамейке в аэропорту. — Дело не в этом. А в том, что он должен быть здесь! Обещание есть обещание! Цена человека измеряется по тому, сколько обещаний он нарушил, — сказала она и высморкалась в салфетку.

За несколько часов до этого, в самолете, все шло замечательно. Мама была счастлива и рассказала ему сюрприз: в аэропорту их будет встречать папа. Наверное, они пообедают, поговорят о том, как снова быть вместе, а может, и проедут мимо своего дома. Вот ведь блаженство. Он предвкушал, что скоро вернется к Джеффу и Горди, и уж там-то они наверстают упущенное.

Но все развалилось, когда они приземлились в аэропорту Сан-Франциско. От папы там не оказалось и следа. Мама слала ему сообщения по пейджеру. Три раза.

И вот сейчас, сидя на бабушкином крыльце, Зак не знал, что делать: все вокруг разбивалось на тысячу кусочков.

Из заднего кармана он вынул папину визитную карточку.

Там стояла надпись: «ТОМ РИД, ШТАТНЫЙ КОРРЕСПОНДЕНТ “САН-ФРАНЦИСКО СТАР”», — и были указаны адрес, факс и папин рабочий номер.

Это было заповедное сокровище. То, которое Зак всюду носил с собой. Он изучал синие рельефные буковки и циферки, словно бы визитка была неким талисманом, которым он мог призвать к себе отца.

Всю эту фигню с расставанием Зак ненавидел всеми фибрами. Он изо всех сил надеялся, что его друзья ошибались насчет того, что, мол, «твои родители, после того как разойдутся, никогда не будут вместе». Пожалуйста, ошибитесь. Он с надеждой оглядел улицу. Машин было мало. Все, что виднелось, — это какой-то придурок возле белого минивэна через несколько дверей. Он что, таращится там на него? Сказать было сложно. Сейчас этот тип проверял давление в шинах.

Рев сломанного глушителя несся впереди старого зеленого чудища папы, которое подлетело и остановилось перед домом.

— Мама! Папа приеха-ал!

Зак как из пращи метнулся к водительской дверце и схватился за ручку обеими руками.

— Эгей, сынок!

— Папа, Чикаго был крутняк! Мы поднимались на Сирс-Тауэр[45], а обратно в самолете меня пустили посидеть в кабине пилота! Мы поедем к нашему дому? А обедать будем? А глянь, какие мне мама купила новые кроссы!

Зак наконец совладал с дверцей.

— Осторожней, парнище.

Рид вылез из машины.

Зак порывисто обнял отца, и тут его улыбка поблекла: он почувствовал знакомый пропойный запах. Мальчик отступил назад, и ему стали заметны покрасневшие отцовы глаза, небритость и припухлость на лице.