«Если», 2016 № 04 (247) - [18]

Почти три часа бешеной гонки над ледяными полями и торосами каждый из «полярников» использовал по-своему. Хорошенькая, смешливая Майя пыталась разговорить хмурую Анфису, та отвечала односложно. Блинов заснул по въевшейся за годы службы в ВКС привычке — использовать для отдыха любой шанс. Двое парней из техподдержки затеяли партию в модные нынче трехмерные шахматы и склонили лохматые головы над голографическим кубом. Саша Невский, сидевший рядом с Максимом, вытащил на экран планшета интерактивный боевичок и теперь азартно сражался с подводными чудовищами. Сам же Качалов, беспокоясь о своих драгоценных датчиках, принялся заново редактировать инструкцию пользователя и технический паспорт к ним. До «Полярной» оставалось немногим больше получаса полета…

* * *

Все изменилось в одно мгновение. Максим даже не успел понять, что произошло. Только что в салоне было тихо, уютно и тепло, а через секунду он вдруг встал на дыбы, раздался душераздирающий грохот, скрежет рвущегося металла, а потом на Качалова рухнуло чье-то тело, и он потерял сознание…

Очнулся Максим от ледяного ветра, бьющего в левую щеку сквозь рваную пробоину в стенке салона. Голова гудит набатом, в глазах — разноцветные круги, поза — любой йог обзавидуется. Сверху инженера крепко придавило массивное тело. Качалов не смог его опознать сразу, но, поднапрягшись и едва снова не потеряв сознание, вылез наконец из узкого пространства между креслом и пробитым бортом экраноплана и с ужасом уставился на труп. Это был один из шахматистов — кажется, Игорь…

Экраноплан лежал на брюхе, зарывшись носом в огромный снежный нанос. Обе его лыжи-челнока были сломаны. Максим выбрался наружу через сорванный входной люк и тут же по колено провалился в снег. Низкое темно-серое небо гигантской крышкой придавило светло-серую равнину с торчащими тут и там ледяными зубами торосов, меж которых гнал и гнал бесконечную поземку свирепый ветер. Позади экраноплана, метрах в ста, зияла огромная черная пробоина, на ее краю белел один из посадочных челноков. В стороне, за торосами, чадили два больших желтых костра.

Максим растерянно огляделся. Где же остальные? Где команда? Девочки?.. Он снова полез в салон, пробрался в носовую часть машины и обнаружил двух мертвых пилотов. Третий, самый молодой, оказался жив. Парень сидел на полу кабины, держался обеими руками за разбитую голову и тихонько подвывал. Обзорный колпак был разбит вдребезги, внутри было полно снега из наноса, в который зарылся экраноплан.

Позади Максима послышалось кряхтение, инженер испуганно обернулся и едва не упал — закружилась ушибленная голова. Откуда-то сбоку, будто из стены, в проход выбрался Блинов в разодранном в нескольких местах меховом комбинезоне. Он мутно посмотрел на Качалова, прищурился и кивнул:

— Живой, значит?.. Эт хорошо. Эт здорово!.. А там кто?.. — Блинов заглянул Максиму через плечо. — Ага, бортинженер, кажись… Везучий… А пилотам — амбец. Отлетались…

Федор произносил все это как бы невзначай, самому себе, просто констатируя факты — спокойно, негромко. Максим невольно передернул плечами.

— Г-где остальные? — сипло выдавил он. — Тоже погибли?..

— Не знаю пока. — Федор посмотрел на него — тоже спокойно, почти по-отечески, и Качалову действительно стало не по себе: показалось, что командир сбрендил.

— Со мной все в порядке, Максим, — похлопал его по плечу Блинов. — Пойдем-ка лучше ребят поищем…

Следующие два часа Максим запомнил плохо. Почти в полной темноте они с командиром лазали сначала внутри экраноплана, заглядывая во все уголки салона и багажного отделения. Нашли почти всех, но в живых осталось только шестеро, причем один — тяжелораненый. Им оказался Саша Невский. Его швырнуло головой прямо на стальной кожух нового ветрогенератора, который собирались установить на «Полярной» в качестве дополнительного источника энергопитания.

Среди погибших товарищей Качалов, к великому огорчению, обнаружил зеленоглазую хохотушку Майю. Девушка сразу ему приглянулась, и он даже собирался пообщаться с ней поближе в свободную минутку. Последнего, десятого выжившего «полярника» нашли снаружи, почти замерзшего, метрах в ста от экраноплана. Парень, видать от полученной контузии и потери крови, инстинктивно выполз из поврежденной машины, опасаясь, что та взорвется.

— Экраноплан разбит, беспилотникам хана, до буровой километров сто, — сухо подытожил Блинов, когда все собрались в салоне машины, заткнув дыру в борту спинкой сломанного кресла. Здесь, конечно, тоже было холодно, но хотя бы укрылись от пронизывающего ветра.

Анфиса почти беззвучно плакала, но отправилась на поиски уцелевших аптечек. Нашла одну и поспешила на помощь раненым.

— Кто нас так? — всхлипнула девушка, накладывая пластыри на разбитую голову бортинженера.

— Судя по всему, ждали, — сказал Федор, оглядывая поредевшую команду. — Четко было спланировано. Беспилотники, похоже, срезал орбитальный перехватчик — скорее всего, американский «Кондор» или канадский «Альбатрос». А по экраноплану выпустили ракету типа «Барракуда» с киберлодки. Их тут по океану туча шастает — всех мастей и принадлежностей.