«Если», 2012 № 11 (237) - [92]

* * *

Мне, наверное, было бы куда проще пережевывать мою интеллектуальную жвачку, если бы обстановка в наших «отсеках» была более спокойной. Увы, рассчитывать на это не приходилось. Напряженность в отношениях между Сделкой и Гарой продолжала расти не по дням, а по часам, так что в конце концов даже Алекс это почувствовал. Как-то мальчуган спросил меня, что я буду делать, если они подерутся. Я, конечно, заверил его, что подобное никогда не случится, к тому же гуюки позаботились, чтобы никто из гостей не пострадал. В конце концов мне удалось не только успокоить сына, но и убедить самого себя в том, что нам нечего опасаться. Я действительно верил в то, что говорил, и все же один случай едва не привел к открытому столкновению. Сделку посетила идея попросить «планетарий» продемонстрировать нам пункт нашего назначения. Как только он произнес слова команды, стена-экран мгновенно почернела, и торговец громко пожаловался, что гуюки, как всегда, опережают его на один-два шага. По-видимому, Сделка никогда не задумывался о том, что нас могут подслушивать.

Гара тут же спросила, что же он увидел на стене, и когда Сделка ответил — ничего, заявила, что его чувства не обладают «должной остротой». Сама витти утверждала, что стена-экран просто не могла быть пустой, так как она ясно ощущала исходящую от нее симфонию очень тихих, но весьма сложных шумов. Возможно, Сделка был огорчен своими последними неудачами в бизнесе, а может, просто плохо выспался; как бы там ни было, торговец высказался довольно резко, заявив, что его органы чувств воспринимают реальность куда лучше, чем у витти, и что шум, который якобы слышала Гара, несомненно исходит от работающего видеооборудования. Гара, в свою очередь, заявила, что шум начался только после того, как торговец скомандовал показать ему конечную цель нашего путешествия, а до этого все было тихо. Сделка ответил какой-то колкостью, витти не осталась в долгу, так что препирались они довольно долго.

А я с каждым часом все сильнее волновался из-за предстоящей работы. Впрочем, страшила не столько необходимость принимать решение, сколько ответственность, которая могла оказаться для меня непосильным бременем. Кто я такой, чтобы судить о чем-то, что имеет колоссальное значение для целой инопланетной расы — в особенности для расы, которая является куда более… космополитичной. С другой стороны, человеческая психология такова, что судья непременно начинает чувствовать свое превосходство над «подсудимым», а я не хотел оказаться в таком положении по отношению к гуюкам. Раньше я об этом как-то не думал, а ведь это нешуточная опасность.

Вот почему я испытал огромное облегчение, когда на третьи сутки полета Хаксель появилась в нашей кают-компании и объявила, что решающий час настал. До сих пор гуюки прилагали значительные усилия, стараясь оградить меня от посторонних влияний, поэтому я был уверен, что мою «группу поддержки» ни за что не допустят на само заседание. Каково же было мое удивление, когда Хаксель практически настояла на том, чтобы меня сопровождали не только семья, но и Сделка с Гарой, что предполагало наличие у гуюков довольно необычной концепции личности.

Сначала мне показалось, что Хаксель ведет нас назад, в Звездный зал, но либо я ошибся, либо за время полета это помещение изрядно раздалось вширь. Если раньше зал был просто очень большим, то теперь казался бесконечным, хотя его выгнутые наружу, как бочарные клепки, стены были сейчас отчетливо видны.

В зале мы оказались не одни. Сотни гуюков плавно скользили по нему во всех направлениях, словно радужные призраки; одни из них гораздо меньше Хаксель, другие, напротив, крупнее, и у каждого на крыльях был свой рисунок — я, во всяком случае, не заметил и двух похожих орнаментов. Все вместе гуюки давали столько света, что даже если бы стены зала оставались прозрачными, я бы, наверное, не разглядел за ними ни единой звезды.

— Апельсинами пахнет, правда, па? — шепнул Алекс.

Ответить я не успел. Хаксель неожиданно заговорила звучным и сильным голосом, какого я никогда раньше у нее не слышал.

— Эти гуюки, — сказала она, — прибыли сюда как свидетели. Вы можете говорить с ними на вашем родном языке.

Я нервно сглотнул.

— Для меня большая честь познакомиться с вами, — начал я неуверенно. Обращаться к такому многочисленному собранию, состоящему к тому же из одних инопланетян, мне было в новинку. — Я готов приложить все свои силы и способности, чтобы выполнить возложенную на меня задачу, однако прежде чем мы начнем, я должен повторить: вы сделали не самый лучший выбор, назначив меня судьей в вашем деле. На Земле, откуда я прибыл, хватает более достойных людей. Впрочем, я думаю, что никто из моих соотечественников не является идеальным кандидатом для этой работы. Мы, люди, во многих отношениях гораздо более примитивны, чем большинство рас, свободно путешествующих в космосе. Наши технологии далеки от совершенства; достаточно сказать, что мы до сих пор не вырвались за пределы нашей Солнечной системы, поэтому требовать от нас какой-то особой мудрости было бы…

— Вы недооцениваете человечество, доктор, — перебила меня Хаксель. — Технические достижения не могут служить мерилом мудрости. Кроме того, многие используемые вами технические решения выглядят весьма перспективными.