«Если», 2012 № 11 (237) - [31]

— Конечно, выбор за вами, мистер Ларджен. Но все же сочувствующая и соответственно выглядящая персона может ускорить выздоровление. Все наши исследования подтверждают этот вывод.

— Переведите… на меня… управление…

Консультант вывела на экран дополнительное окно и прокрутила там видеоролик со штуковиной, выглядящей как упитанный монах в рясе с широкими, болтающимися рукавами. Монах исчез тот час же, как только Морри сделал управляющее движение бровью — контроля над бровями он не утратил, — и по окну в левой части экрана замелькал парад всякого рода очаровашек с щупальцами. Жизнерадостный пришелец с Планеты X. Рыцарь с квадратным лицом. Стройная дама в облегающем платье и с щупальцами в длинных, элегантных перчатках.

— У… меня… есть… друзья. Они… приходят. Каж…

— Я понимаю, мистер Ларджен. Но мне кажется, большую часть дня вы испытываете одиночество.

— Кэнк… говорит… со мной. Я упр… упраж…

Он не смог полностью выговорить слово и сдался.

— Я всего лишь предлагаю вам рассмотреть и другие возможности, — настаивала консультант. — Эмоциональное воздействие — тонкий фактор.

— Мне… нравится… Клэнк. Клэнк… мой друг.

* * *

Этот ответ родился по мгновенному наитию, но он сработал. Консультант переключилась на процедуру выхода, и ее лицо исчезло с экрана через две минуты после признания Морри.

Дочь Морри только головой покачала, когда он ей все рассказал. Вообще-то они поддерживали контакт, обмениваясь обычными постами, но сейчас она завела привычку навещать его два раза в неделю строго по графику в онлайновом видео-режиме. Она сама была специалистом по реабилитации тяжело больных, а отец, как она заявила, «должен ведь извлечь какую-то выгоду из того, что вкладывал деньги в мое обучение».

— Не уверена, что ты хорошо поступил, — сказала Джулия.

— Но… это… сработало.

— Консультант всего лишь пытается тебе помочь. А эта твоя штуковина действительно выглядит ужасно. Мне бы не хотелось столкнуться с чем-то подобным в собственной спальне.

— Но… они все… так выглядят. Внутри…

— А у нас внутри черепа и скелеты.

— Мы… личности… Джулия. Настоящие… чувства.

— Но откуда ты это знаешь, папочка? Что у меня есть какие-то чувства?

Губы Морри скривились в пародии на улыбку.

— Я знаю… тебя… с самого начала. Я был… там.

* * *

Люди всегда так говорят. Откуда ты знаешь, что у других есть какие-то чувства? Может, ты всего лишь смотришь, что они делают, и слушаешь, что они говорят, и предполагаешь, что они ощущают то же самое, что и ты?

И кто готов с ходу отрицать возможность, что у роботов, после того как их мозги настолько усложнились, не развились собственные чувства?

Уже появились люди, борющиеся за права роботов. Две большие организации. Одна из них считала, что роботы должны получить те же права, что и животные: нельзя их перегружать работой, должно быть какое-то свое личное время. Другая организация добивалась для роботов права голосовать на выборах.

Но кто может сказать, чего хотят эти штуки? И можно ли вообще предполагать, что у них есть какие-то собственные желания?

— Тебе не… кажется, что… ты… слишком много… работаешь, Клэнк?

— Боюсь, я не понял вопроса, мистер Ларджен.

— Ты бы… не хотел… работать… меньше?

«Кожа» на лбу собралась в морщины, голова слегка откинулась назад — как будто бы оно обдумывало это странное предложение.

— Я здесь, чтобы помогать вам, мистер Ларджен. 24 часа в сутки. Семь дней в неделю.

* * *

Штука, конечно, могла бы называть его доктор Ларджен, но он решительно устранился от этого титула в первый же день выхода на пенсию. Студенты в течение 43 лет называли его «доктор», и он предпочитал такое обращение всем остальным. Оно звучало как-то живее, чем «мистер», и не так помпезно, как «профессор». Ну, а сейчас он стал именно ординарным, безликим мистером для всех, кто не называл его Морри. Он не желал проводить свой пенсионный отдых, разочаровывая людей, жаждущих получить бесплатный медицинский совет. Что касается технологии, то тут у Морри проблем тоже не было. Он все еще приходил в ярость, когда сталкивался с людьми, полагавшими, что такой старый пень, разумеется, в технике ничего не смыслит — ведь свой докторский диссер он защитил во времена, когда компьютеры занимали целые залы. А с «персоналкой» стал работать, когда машина с оперативной памятью в 128 килобайт считалась настоящим чудом техники. Свой первый лихой набег в область механизированной обработки данных Морри совершил, когда ему пришлось поработать с механическим табулятором и базой данных на перфокартах.

— Машины… это всего лишь… машины… Клэнк. Ты только… инструмент… созданный людьми. Настоящими людьми. С настоящими… чувствами.

* * *

— Почему бы нам не выбрать вечерок, чтобы перекинуться в бридж? — спросила Джорджия Коулмен. — Элли и я против вас и… Клэнка.

— А как насчет: вы и я — против этих штук?

— У нас не будет ни малейшего шанса. Они никогда не забывают карт, Морри.

— Мы могли бы… мухлевать.

Джорджия организовала столик и три кресла. Элли уселась, как будто ее ногам действительно требовался отдых. Клэн подсунул фронтальную часть своей платформы под столик, а щупальца согнул под прямым углом, чтобы держать кисти «рук» под правильным углом и на должном уровне.