«Если», 2003 № 10 - [103]

— Все прошло удачно, — сказал после небольшой паузы Эммет.

Он вел машину — ее взял на прокат Фил — по направлению к отелю.

— Кто ты такой на самом деле? — спросил Фил. — И чего тебе нужно?

— Я твой агент, Фил. И я о тебе забочусь. Это моя работа.

— А то странное существо, твой приятель Холдеман, он заботится о президенте?

— Президент — это произведение искусства, не так ли? Он выиграет выборы на третий срок и на четвертый. Такой человек слишком полезен, чтобы отказываться от его услуг. В отличие от тебя, Фил, он все еще может нам помочь.

— Его победили в 1960 году, — возразил Фил. — Выборы выиграл Кеннеди. А в 1962 году он проиграл губернаторские выборы в Калифорнии. Сразу после объявления результатов он сказал, что оставляет политику. А потом что-то произошло. Он вернулся. Или его вернули, так? Деревянный конь, — сказал Фил, чувствуя себя опустошенным, — которого греки принесли в качестве дара.

— Он больше не проиграет, — заявил Эммет, — можешь не сомневаться. Не в 1976, не в 1980, и не в 1984-м. У нас получилось: ты и он, — Эммет улыбнулся, продемонстрировав превосходные белые зубы. — Нужно добыть для тебя приглашение на одну из вечеринок. После того как ты закончишь книгу, это будет превосходная реклама.

— Ты не хочешь, чтобы я закончил книгу, — возразил Фил. Он почувствовал, что задыхается, и попытался ослабить узел галстука. — Вот в чем дело. Ты позаботишься о том, чтобы я не довел свое творение до конца.

— Фил, Фил, Фил, — увещевал Эммет. — Опять у тебя появилась одна из твоих диких теорий о заговоре? Ну, что теперь? Заговор скучных степенных «костюмов», объединившихся, чтобы помешать существованию творческих личностей? А теперь послушай меня, приятель. Нет никаких заговоров. Есть лишь обычные парни, которые честно выполняют свою работу, стараясь сделать мир чуточку более приятным местом. Ты считаешь, что мы опасны? Тогда взгляни на себя, Фил. Благодаря мне ты получил все, о чем только мог мечтать. Если бы не я, ты бы ничем не отличался от уличного бродяги. Жил бы в доме без лифта, где даже нет горячей воды, писал бы порнографические романы или научно-фантастическую чушь, получал бы гроши, которых едва хватало бы на оплату электричества. Ты бы постоянно жаловался на то, что в тебе умер гений. Посмотри правде в глаза, Фил. Я много тебе дал. Все самое лучшее.

— И я получил все, что имеет тот парень, которого мы встретили в отеле — тот, что продает пончики? Он собирался стать певцом, а кто-то вроде тебя что-то с ним сделал.

— Он мог бы внести свой вклад в популярную музыку, — парировал Эммет. — Даже продавая пончики, он кое-что может. Но стал бы он счастливее? Не думаю. Больше я ничего тебе не скажу, Фил. Не задавай мне вопросов. Возвращайся в свой чудесный дом, работай над книгой и не устраивай никому неприятностей. А если перестанешь сохранять осторожность, то однажды умрешь от отравления витаминами или передозировки наркотиков.

— Да, как музыкант, который пел народные песни, — сказал Фил.

— Или погибнешь в автомобильной катастрофе, — добавил Эммет, — как Керуак, Берроуз и Гинсберг в Мексике. Мир жесток, Фил, и хотя как писатель ты уже никому не нужен, скажи спасибо, что я продолжаю оберегать твои интересы.

— Потому что ты боишься, что Я вдруг стану кому-нибудь нужен, — сказал Фил, которому наконец удалось сорвать с себя галстук.

Он опустил стекло и выбросил галстук наружу, с удовольствием вдохнув холодный ветер.

— Вот глупый ублюдок, — беззлобно проворчал Эммет. — Галстук стоил шесть с половиной долларов. Чистый шелк, произведение искусства.

— Меня тошнит, — сказал Фил, он действительно чувствовал себя отвратительно, но заговорил об этом по другой причине.

— Только не в машине, — резко сказал Эммет и остановился возле тротуара.

Фил открыл дверь, вылез из машины и побежал прочь, а Эммет что-то крикнул ему вслед. Однако Фил продолжал бежать, пряча лицо от холодного ветра и не оглядываясь.

Через пару кварталов ему пришлось перейти на шаг, сердце мучительно стучало, ноги болели. Холодный воздух обжигал легкие. Но ему удалось сбежать. Или Эммету было наплевать. В конце концов, он больше не писатель, его дар растрачен на мертвые книги, ничего больше не осталось.

Если не считать одной книги, подумал Фил. «Человек в Высоком замке». Эммет хотел, чтобы никто о ней не узнал, он ее ненавидел, потому что именно такие книги я должен писать. Потому что я все-таки имею значение. И мне кое-что удалось изменить.

Он продолжал шагать дальше, без всякой цели, для того лишь, чтобы двигаться, и оказался в бедных кварталах, хотя они совсем недалеко отъехали от Белого Дома. Несмотря на холод, люди сидели на ступеньках старых домов, разговаривали друг с другом, пили из бутылок, спрятанных в коричневые бумажные пакеты. Старик с великолепной гривой седых волос и роскошными усами сидел на кухонном стуле и курил дешевую сигару с таким очевидным наслаждением, которому могли бы позавидовать короли. Дети в вязаных шапочках и дешевых курточках гоняли бейсбольный мяч, ударяя им о стену, и что-то кричали высокими чистыми голосами. Почти все окна были украшены к Рождеству, в воздухе плыли ароматы готовящейся пищи. «Хорошие запахи, — подумал Фил, — домашние человеческие ароматы». Он услышал, как по радио передают старую балладу, медленную печальную песню о розе и шиповнике, которые выросли на могиле.