«Если», 2001 № 06 - [88]

— Э-э… почему бы, собственно, и нет? — робко проблеял Леонид Витальевич.

— Хорошо! Совпадение, — бодро согласился ветеран. — И что интересно: происходит все это не раньше, заметь, и не позже, а в тот самый день, когда Тамара Истрина ловит на улице Ваську и тащит к себе домой! Опять совпадение?

Ирина Полупалова медленно повернулась к дяде Семену.

— Он все-таки с ней? — не веря, спросила она, и голос ее дрогнул.

— После всего? Подонок! Так я и знала!

В следующий миг ее уже не было — взметнулась и растаяла в серых пространствах.

— Тьфу, старый дурак! — выругался в сердцах дядя Семен. — И черт меня за язык дернул! Главное, почти охмурил уже…

Отражение № 11

В глубоком унынии маленькая труппа вновь расположилась за доживающим последние дни полупрозрачным отражением кухонного стола. Столешница вся — в проталинах, ножки — того и гляди разломятся…

— В ресторан небось на гастроли не вызовут, — со вздохом сказал Василий, явно думая о другом.

— А!.. — с отвращением откликнулся Леонид Витальевич (тоже весь в каких-то иных мыслях). — Ресторан! Нашел, о чем вздыхать! Зеркала там хорошие, ничего не скажу, а состав — шантрапа! Так отразят, что мама родная не узнает… Но, конечно, работенка у них — не позавидуешь, — помявшись, вынужден был добавить он. — Посетители-то приходят, уходят… За день, бывало, рыл десять скорчишь… одно другого краше…

Умолкли. Радужные блики скользили по стене павильона все медленней — всплеск активности на бирже, очевидно, миновал свой пик и шел на убыль.

— После гражданской войны безработица сильная была, — ни с того ни с сего сообщил вдруг Василий со сдержанной грустью. — Стекла-то много побили… Устроился я в подпольный дом свиданий. А куда денешься — в чем-то отражаться надо! Зеркало в номере… Вот ты не поверишь, Леня: рябое, волнистое, да еще и вогнутое чуток. Так я в нем не то что десятерых — рыл по двадцать в день делал, если не больше. Мастер на все рожи! Вся, считай, клиентура моя была.

— Погоди-погоди… — оторопело прервал его Арчеда. — Клиентура — это в смысле… Ты что же, получается, сразу двух отражал?

— В таком зеркале? Запросто! Тем более — в постели! Что там отражать? Так, бывало, переплетутся — уже и сами не знают, где у них чего… — Снова затосковал, пригорюнился. — Эх… Неужели опять на биржу, а? Только-только устроились, жизнь стала налаживаться…

С недобрыми предчувствиями все четыре персоналии покосились на тускло-радужный шар.

— Странно, ей-Богу… — сказал Арчеда, спеша увести разговор подальше от болезненной темы. — А у меня вот после гражданской с трудоустройством даже и проблем не возникало… Вся интеллигенция в западные зеркала схлынула, мест — навалом.

— А сам чего же?

— Что мне там делать? Нет уж! Здесь отразился — здесь и останусь.

Следует заметить, что для персоналии сменить национальность обычно труда не составляет. В принципе, ничто не мешает вчерашнему отражению африканского негра возникнуть завтра в одном из зеркал Санкт-Петербурга белым человеком. Но это, скорее, будет исключение. На бирже давно все схвачено, и в чужую тусовку влезть не так-то просто. Кроме того, распорядители предпочитают принимать на работу тех, кто уже хорошо знаком с отечественной мимикой, жестикуляцией и шевелением губ. Быть русским в нашей с вами реальности — это, как известно, судьба, а по ту сторону зеркала — не более чем амплуа.

— А может, и зря мы с вами дергаемся, — раздумчиво проговорил дядя Семен. — Если бы Иришка эта захотела (в смысле — персоналия ее), она бы нас еще три месяца назад вычислила. Сразу, как только зеркало повесили. Вот вбили мы себе в голову, что мания у нее…

— Ты в этом сомневаешься? — буркнул Арчеда.

— Сомневаюсь, Леня, теперь уже сомневаюсь. Знаешь, что, мне кажется, ей было надо? На Васькино отражение посмотреть!

— Зачем?

— А ты прикинь самое простое: отомстила баба — и успокоилась. Решила жить дальше. Подалась на биржу. А там ей говорят: «Слышь, девонька! Да у тебя вон левая бровь поплыла. Это что за товарный вид такой? Нет, уж ты пойди сперва марафет наведи». А как его наведешь, если оригинал твой полгода назад помер? Значит, что? Значит, надо найти Ваську, посмотреть на него, вспомнить, какая он сволочь, зарядиться старой ненавистью, а потом — можно уже и на биржу.

— Хм… — Леонид Витальевич и Василий прикинули. Такой расклад им нравился гораздо больше.

— А давайте-ка по порядку! — оживившись, предложил Арчеда. — То зеркало, в котором она явилась Ваське, он разбил, так? Посещать другие зеркала в нынешнем своем виде она не имеет права. Иначе ее тут же выставят отсюда… м-м… на природу… и обратно уже не примут ни при каких обстоятельствах.

— А кто выставлять будет? — с интересом спросил* Егор.

Старшие отражения вроде как поперхнулись.

— Тихо ты! — шикнул Василий. — Разговорился!

Егорка моргал.

— Нет, ну правда, — понизив голос, с недоумением продолжил он.

— Ментовки здесь нет…

— Помолчи, — сурово повелел дядя Семен и, почему-то оглядевшись, тоже понизил голос: — Есть, Егорка, есть. Просто невидимая и никак не называется.

— Не понял! — простодушно признался Егор. — А откуда ты тогда знаешь, что есть?

Тяжелое лицо ветерана помрачнело, набрякло. Не иначе, что-то припомнил.