«Если», 2001 № 05 - [65]

Более того, несмотря на изнеможение и мучительный голод, он окреп духом, чего с ним не бывало уже очень давно. Сознание каким-то чудом очистилось, стало прозрачным, словно ключевая вода, которой он умылся, прежде чем двинуться в путь этим утром. Ненависть к самому себе, евшая его поедом еще накануне, улетучилась; новые возможности сверкали в воздухе, как бабочки в яблоневом саду Академии. Заглядывая в себя, он не находил даже следа демона, одолевавшего его столько лет. Да, у него еще не было пригодного плана спасения, но впервые после гибели Чандры Патела появилась надежда на успех.

Это были настолько неожиданные и неуместные чувства, что он громко рассмеялся. В разреженном воздухе высокогорья смех быстро сменился кашлем.

— Не подходи ближе!

Звук стегской речи вернул его к реальности. Прикрыв ладонью глаза от солнца, он уставился на согбенную фигурку стегской старухи, возникшей у него на пути. Поняв, что это именно старуха, он перестал дышать от изумления.

На ней было длинное бесформенное одеяние из грубой коричневой материи, капюшон откинут, открывая морщины на лице и седеющую шерсть на голове. В руке старуха решительно сжимала трехгранный стегский кинжал, сразу напомнивший Рису обстоятельства гибели Патела. Он медленно спустил Джилан на землю и загородил собой сестер.

Назови себя! — потребовала старуха. — Скажи, что ты здесь ищешь.

— Я Рис Данио. Я ищу Матерей.

— Ты нашел искомое. Меня зовут Первой-Среди-Матерей.

Она использовала слово «на-стег-м-йа», и он разобрал в нем знакомый корень, однако она не дала ему времени на размышление. По короткому жесту ее клешневидной руки рядом с ними выросли еще три фигуры в капюшонах, раньше незаметные из-за ослепительных солнечных лучей. Все три были вооружены зловещими трехгранными кинжалами.

В следующее мгновение у него отняли Джилан. Видя, как некто в капюшоне отрывает от земли ее сестру, Лита вскрикнула и принялась лягать похитителей. Риса проворно связали; он стоял теперь, как истукан, ощущая запах тлена, который инстинктивно ассоциировал с преклонным возрастом, и другой, запах сырости, исходивший от одежд стегов, словно вынесенный из подземелья.

Все, кто их пленил, оказались сгорбленными, морщинистыми, седыми, тонкошеими женщинами. При других обстоятельствах он бы только посмеялся: быть схваченным бандой дряхлых старух.

Первая-Среди-Матерей подняла руку, вынудив Литу замолчать.

— Маленькой здесь безопаснее, чем Данио.

— Почему Данио опасно с Матерями? — спросил Рис.

Она так резко преградила ему путь, что он едва удержался на ногах. Одна из женщин дернула его за рукав, заставив выпрямиться. Первая-Среди-Матерей стояла так близко, что он мог бы до нее дотронуться. Как ни тревожно ему было, от увиденного он разинул рот.

В ней не было и следа безразличия и вялости, присущих всем стегам, которых он видел до сих пор, как не было и следа физического уродства. В круглых янтарных глазах, превращенных возрастом в белесые опалы, читался глубокий ум, а также любопытство и ирония, словно ее забавляла роль, которую она вынуждена была играть. Что-то в выражении ее лица наводило на мысль: все происходящее здесь не более чем шутка. Все вместе производило настолько человеческое впечатление, что Рис успокоился, решив, что эта аборигенка не вынашивает в отношении их никаких дурных намерений. Он, инстинктивно очеловечивая ее, думал о ней просто как о пожилой женщине.

Это было, разумеется, непозволительной наивностью. За долгие годы он позабыл одни постулаты Гильдии, другие привык игнорировать, но одного забывать не следовало: чем более похожим на человека кажется инопланетянин, тем труднее человеку распознать его намерения.

— Данио — мужчина, — объяснила Первая-Среди-Матерей.

— Но Данио не стег, — возразил он.

Она немного подумала и ответила:

— Здесь ему нет доверия.

Восхождение было продолжено. Стегские старухи подгоняли людей шлепками, пинками, даже уколами кинжалов, хотя Рис заметил, Что с Литой они обращаются бережнее, чем с ним.

Он чувствовал себя Гулливером в плену у лилипутов.

После полудня они остановились в тени зазубренного пика, который Рис избрал ориентиром.

— Внутрь! — скомандовала Первая-Среди-Матерей.

Туземки, сопровождавшие Литу и Джилан, исчезли в пещере. Он внял понуканиям и, последовав за старухами, оказался на выбитой в скале лестнице. Стены пещеры озарял свет факелов.

— Вниз!

Он опять повиновался. Лестница привела в просторный подземный зал; колонны с грубой резьбой поддерживали балкончики, под которыми тянулись темные боковые проходы. Каменный пол был устлан тростником, шерстяные коврики без орнамента, свисающие с балконов, создавали кое-где укромные уголки. Здесь, как и снаружи, было прохладно, но все-таки на несколько градусов теплее. Больше всего Риса поразило сходство этого помещения с аскетической трапезной в Академии Гильдии. Не хватало разве что современного освещения да окон, выходящих в горы. Сходство усугублял длинный деревянный стол посередине.

На каменных скамьях вокруг стола сидели группками по две-три старухи в одинаковых домотканых платьях. От этой сцены веяло каким-то домашним спокойствием, даже уютом; только заметив на поясе у одной из старых ведьм кинжал, Рис спохватился и насупился.