«Если», 1999 № 04 - [13]

Афония открыла свои гиацинтово-синие глаза и изрекла СЛОВО. Туман моментально рассеялся, голоса зазвучали отчетливее.

Она взирала на двоих мужчин, одного постарше, другого помоложе, находившихся в комнате на другом конце Города. Они расположились на лежанках из сандалового дерева, инкрустированных слоновой костью и обтянутых парчой, и потягивали густое темное вино хефту из изысканных прозрачных бокалов с золотыми узорами. Слуги убрали со столика, разделявшего их, остатки еды, принесли сладкое и молча удалились. Малагирос самостоятельно наполнил бокалы.

Афония автоматически подсчитала затраты. Вино было дороже самих кубков; слухи подтверждали гостеприимство Малагироса. Она не исключала также, что он просто не имеет понятия, сколько все это стоит.

Ей еще не приходилось видеть своего соперника, и сейчас она изучала его с некоторым разочарованием. Она представляла его мелким, щуплым, с редеющими волосами и с носом на пол-лица; этому лицу полагалось быть изрытым оспой и нести печать вины за рождение отца его обладателя в рабстве.

В действительности он был хорош собой, примерно одного с ней возраста — лет двадцати пяти, — с грубоватой физиономией и хитрыми карими глазками. Он был худощав и невысок, зато сложен, как атлет. Темные волосы ложились на плечи изящными напомаженными волнами, на элегантной тоге из шелка горели жемчуга…

Афония нахмурилась и велела себе одуматься. Ярость начинала застилать глаза; магия ясновидения требовала четкости мысли и таяла, как лед, от жара страстей.

«Рабское отродье!» — подумала она. Это было не ругательством, а чистой правдой. Какой-то недостойный субъект нежился в роскоши, в то время как она, дочь благородного семейства, затмевающего древностью сам Город, была вынуждена зарабатывать на хлеб в поте лица!

Она еще раз произнесла СЛОВО, и волшебная сфера снова обрела кристальную ясность.

— Я неизменно ценю твое общество, — изрек Малагирос, учтиво кланяясь своему старшему собеседнику. — Однако ты говорил, что располагаешь сведениями, которыми желал бы со мной поделиться. Не стесняйся. Можешь начать, когда сочтешь нужным.

Бертрос со значением взглянул на молодого хозяина дома и поставил свой кубок с вином на порфировый столик. Пригладив седую бороду и откашлявшись, он неуверенно огляделся.

— Не беспокойся, — с улыбкой подбодрил его Малагирос. — Уверяю тебя, моя соперница не способна побороть чары, защищающие приватность моего жилища.

Бертрос открыл было рот, но снова закрыл и насупленно уставился на свои руки, сложенные на животе.

Хозяин дома сочувственно склонил голову набок.

— Мне известно о вашей с ней дружбе. Если ты сомневаешься, то, сделай мне такую любезность, ничего не говори. — Он искоса посмотрел на собеседника. — Ты ведь не принес мне послание от нее самой?

— Нет! — Бертрос насупился еще сильнее. — Просто мне не дает покоя мысль, что у вас больше сходства, чем различий. Держу пари, что, повстречавшись, вы понравились бы друг другу. У вас немало общего.

— Что общего может быть у меня с девчонкой из трущоб, вбившей себе в голову невесть что? — презрительно спросил Малагирос.

— Начать с того, что оба вы занимаетесь похищением редких магических предметов. Правда, ты делаешь это из озорства, а она ради барыша. И, кстати, почему это она вбила себе в голову невесть что? Я тебя не понимаю.

— Я ее видел. Вполне миловидна, только прическу носит, как статуя Народившейся из Морской Пены. Наверное, занимается в жизни не тем, чем ей следовало бы. — Малагирос усмехнулся.

Бертрос отвел взгляд.

«Итак, он не знает, что я его подслушиваю», — пробормотала Афония, понимая, что ее слышит только Бертрос.

— Нет. Но я до сих пор ничего ему не сказал, — ответил ей Бертрос вслух. — Я ждал, пока ты к нам присоединишься. — Он обернулся к пораженному Малагиросу. — Это не визит, а совещание. Благодаря волшебному амулету, который я захватил с собой, — он показал на предмет, висевший у него на шее под туникой, — Афония слышит наш с тобой разговор.

Глаза Малагироса расширились от негодования, он спустил ноги на пол и сел прямо. Бертросу пришлось повелительно вытянуть руку, чтобы предупредить приступ его гнева, и пустить в ход все свое умение, чтобы охладить пыл молодого собеседника.

— Это соперничество огорчает ваших друзей и весь Город. — Достаточно было упомянуть что-то одно. — Тот, кто потерпит поражение в этом прискорбном противостоянии, должен будет покинуть Город, что само по себе печально. Однако оба вы погибнете, если покуситесь на Глаза! Может быть, побеседуете и покончите с враждой?

— Нет.

«Нет».

Оба «нет» были произнесены со стальной решимостью. Бертрос вздохнул.

— В таком случае позвольте поделиться с вами имеющимися у нас сведениями о потайном храме и культе Ногры.

— Я ценю твое содействие, — тихо молвил Малагирос. — Пока что мне известно одно: храм не может находиться в одном из летучих дворцов, ибо для ритуалов последователям культа нужна земная твердь.

«И это все? Его можно пожалеть, — усмехнулась Афония. — Что касается благодарности за содействие, то она искренна: он всегда в нем нуждается».

Бертрос чуть улыбнулся и с нажимом произнес: