Обряд посвящения в мужчины у первобытных племен. (Здесь и далее примечания переводчика).
Б. Рассел и А. Н. Уайтхед — английские философы, создатели труда <<Основания математики>> (1910–1913), во многом определившего современное состояние математической логики.
Эзотерический — предназначенный только для посвященных, доступный лишь специалистам (от греч. «эзотерикос» — внутренний).
«Золотая ветвь» — книга известного английского этнолога Джеймса Д. Фрэзера о происхождении религии.
Парки — богини судьбы в греческой мифологии.
Калбертсон и Блэквуд — авторы популярных учебников по бриджу.
Лилит — злой дух женского пола в иудейской демонологии.
Иштар — богиня плодородия и плотской любви в аккадской мифологии.
Почти все имена в этом рассказе имеют подтекст, ясный для англо-язычного читателя, но, к сожалению, практически не переводимый однозначно. Так, mince означает и «фарш», и «жеманное поведение», и «сучить ногами». Ну а фамилии Кондом понятна без перевода. Большинство имен оставлено в английском звучании, но снабжено пояснениями.
(Здесь и далее прим. переводчика).
Slolh — медленный, ленивый; amok — впасть в ярость и исступленно набрасываться на всех подряд. Получается что-то вроде «ленивого безумца».
Тут обыгрываются близкие по звучанию слова: английское bullion (металлический слиток) и французское bouillon (бульон).
Намек на амфетамин — сильное стимулирующее средство.
Слово bore означает и «кабан», и «скука».
Название страны очень напоминает слово hypodermic, то есть «шприц».
Как известно, из джина с вермутом получаются неплохие коктейли.
«Баргест» произносится очень похоже на bar guest, то есть «посетитель бара».
Суккубы — демоны в женском обличье, соблазняющие мужчин со сне.
История эта закончилась так: я поспешил позвонить в «ЛГ», чтобы забрать рукопись, но узнал, что она только что опубликована. Удивлен был очень — ведь замы ее не одобрили! «Но ведь нельзя, — объяснили мне в отделе сатиры и юмора. — чтобы совсем не было остроты!» Писатель сделал вид, что не обиделся. Кстати, ему самому не чужды сатирические жанры, это отчетливо видно в цикле о Кроше. А неприятности Саши Панкратова в романе «Дети Арбата» начинаются именно с того, что он написал эпиграмму на однокурсника-ударника.
