«Если», 1996 № 02 - [101]

«Черная стена» свидетельствует о том пути, по которому за годы освоения своей Вселенной прошел сам Леонид Кудрявцев. От ранних рассказов (таких, как «Выигрыш», «Вторжение», «День без смерти»), круто замешенных на элементах абсурдистской прозы, через «Черную стену», повесть, в которой явлен странный мир, — к новой повести «Лабиринт снов». Повести безупречно реалистичной не только в том, что касается психологической подоплеки поступков героев, но и в чисто внешнем описании мира, который эти герои называют «статичным». Таким обра-эом, хотя в сборник не вошли многие известные рассказы автора, эта книга дает наиболее полное (на сегодняшний момент) представление о творчестве писателя.

Василий Владимирский

Далия Трускиновская.

Демон справедливости.

СПб.: Фолио-Пресс, 1995. — 544 с. 25000 экз. <п.)

=============================================================================================

Безусловно, каждое произведение сборника Далии Трускиновской (вышедшего в одной из петербургских детективных серий, но на деле представляющего собой собрание лучших повестей писательницы в жанре «магического реализма») заслуживает отдельного и подробного разговора. Каждая повесть построена на од-ном-единственном фантастическом допущении, а в остальном реалистична до мелочей — касается ли это психологии героев, исторических событий времен Северной войны, или же современной планировки Старой Риги. И хотя в «Демоне справедливости» к героине, отчаявшейся найти правду в официальных инстанциях, является демон, заведующий в потусторонней канцелярии отделом справедливости; хотя в «Запахе янтаря» двое влюбленных помогают друг другу вспомнить события, никогда не происходившие с ними в этой жизни; хотя в «Секундантах» действие разворачивается в альтернативном мире, где 14 декабря 1825 года Пушкин вышел на Сенатскую площадь, — несмотря на все фантастические «допуски», эти причудливые произведения, как мне кажется, с одинаковым наслаждением прочтет и придирчивый любитель фантастики, и просто истосковавшийся по хорошей лирической прозе читатель. По какой-то странной причине это касается только фантастики Далии Трускиновской: ее детективы, несмотря на отточенность формы, про изводят гораздо меньшее впечатление.

Возвращаясь к «Секундантам», хотелось бы обратить внимание читателей на тексты песен, вплетенные в повествование. Эти песни, придающие повести дополнительное очарование, по сюжету принадлежат перу талантливого молодого поэта, трагически погибшего в последние годы застоя, — собственно, именно вокруг этой фигуры и разворачивается все повествование. Думаю, нелишним будет отметить, что в реальности они написаны другим талантливым писателем-фантастом, ученым и бардом — Вячеславом Рыбаковым.

Василий Владимирский

Иллет Ниэннах.

Крылья Черного Ветра: Черная книга Арды: Летопись 1.

М.: ДИАС Лтд, 1995. — 672 с. 7000 экз. (п.)

=============================================================================================

Опубликованный ныне текст давно известен в рукописи отечественным любителям Толкина как «Черные хроники Арды». Издан он (по совершенно непонятным соображениям) как перевод, авторы — Н. Васильева и Н. Некрасова — обозначены переводчиками. Впрочем, у каждого свои игры…

Прежде всего замечу, что книга, мягко говоря, весьма специфична по замыслу — это «Сильмариллион» Дж. Р. Р. Толкина, рассказанный с точки зрения «темных сил». И как бы ни был феминистичен «Волкодав» Марии Семеновой, «Черная книга Арды», в этом смысле далеко его опередила. Мелькор, Темный Властелин Арды у Васильевой и Некрасовой получился до приторности слащавым. Кажется, авторы приняли на вооружение весь опыт создателей пасторальных сказочек о добром дедушке Ленине — вплоть до высказываний, чуть ли не дословно повторяющих реплики из фильма «Человек с ружьем»: «А говорили — с гору ростом и неуязвим… Надо же… А ты вроде и не очень велик, а такое можешь, что… уж не знаю, как и сказать…» Из того же ряда и сцена, когда детишки играют на руках у Мелькора.

Мелькора жалеют все положительные персонажи — и мужчины, и женщины, и эта жалостливость составляет процентов шестьдесят содержания книги. Все это странно напоминает американские коммерческие «больничные романы», в которых медсестры непременно влюбляются в несчастненьких юношей без ноги, руки и головы.

Такое впечатление, что авторы просто разрывались между жаждой во всем следовать «Сильмариллиону» (но только, естественно, с прямо противоположным знаком) и необходимостью создавать хоть какую-то свою версию. И сюжет превратился в бесконечное повторение одной и той же унылой ситуации: эльф/человек забрел в замок Тьмы и увидел/услышал Темного Властелина и проникся/не проникся его благодатью и ушел/не ушел и потом умер/ не умер. Исследовав все возможные вариации этой темы, авторы встали перед необходимостью закругляться, так как писать оказалось больше не о чем.

Осталось отметить, что книга сделана с большой любовью. Издатели настолько дорожили текстом, что даже не предложили его редактору. Например, на стр. 459–460 Мелькор пять раз подряд повторяет одни и те же три предложения — такое впечатление, что заело проигрыватель…