«Если», 1995 № 02 - [59]

— Странно, — пробормотал он.

Внезапно он понял, что ни разу не встречался со своими соседями. Он совершенно не знал их, более далеких, недоступных, чем тот человек из чужого Города.

Он вышел на улицу и расположился за столиком на лужайке. Внезапно послышался скрип колес Машины. Металлический голос окликнул его:

— Подойдите ко мне!

Он встал и повернулся к Машине, натолкнувшись взглядом на встречный взгляд холодных неподвижных глаз.

— Подойдите сюда, я обращаюсь к вам.

— Ко мне? — в голосе господина Феррье прозвучало недоумение.

— Да, к вам. Пошевеливайтесь. Он вышел на мостовую и остановился перед Машиной.

— Как вас зовут?

— Феррье. Вы же знаете меня.

— Я не знаю вас. Вы — чужой.

— Я живу в этом Городе. — Он судорожно заломил руки. — Вы ведь здоровались со мной вчера, и позавчера, и все другие дни. Я житель Города. Мое имя занесено в списки там. — Он махнул рукой в сторону Купола.

— Я не знаю никого по имени Феррье.

— Этого не может быть. Я живу в этом доме очень давно.

— Если бы вы жили здесь, мне бы это было известно.

— Клянусь вам! Но подождите! Скажите, кто живет вот в том доме? Машина несколько секунд молчала. Он ждал.

— Никто. Этот дом пустует. Не помню, чтобы кто-нибудь жил в нем.

— Вы просто забыли, забыли! — Он почти рыдал.

— Я не могу забыть. Я не могу ошибиться. У него мелькнула еще одна мысль.

— Скажите, кто живет на этой улице? На всей улице? Назовите имена.

— Никто. Никто никогда не жил на этой улице.

— Ну а в Городе, во всем Городе? — закричал господин Феррье. Он внезапно понял, что за крики, что за шум раздавались сегодня утром из соседнего дома.

— В этом Городе никто не живет. Он покинут. Он пуст. У меня нет никакой информации о том, что кто-нибудь когда-либо жил в. нем. Сейчас в нем остались только чужие.

Машина помолчала и снова обратилась к нему:

— Вы не из этого Города?

— Из этого… — голос господина Феррье дребезжал и был едва слышен.

— Что вы еще хотите сказать?

— Могу я… спросить вас кое о чем?

— Конечно, — ответила Машина. — Мы не спешим.

— Похоже, что вчера вечером на Город упала бомба?

— Да, это так.

— Что это была за бомба?

— Электромагнитная бомба. Она практически не причинила ущерба Городу.

— Теперь я понимаю, — пробормотал господин Феррье. — Я понимаю. — И он представил огромное количество катушек с магнитной лентой, на которых были записаны данные обо всех жителях Города, обо всем, что находится в нем. Теперь записи стерты, а Машина страдает полной амнезией. Она ничего не помнит. Все жители Города стали для нее чужаками. Это логично. Это даже нормально. Все вычеркнуто из памяти, забыто. Там, в Куполе, ничего нет.

— Это все, что вас интересует? — спросила Машина.

— Да, все, — ответил господин Феррье и подумал: «Я ведь не могу сказать ей, что она все забыла. Это бессмысленно. Она все равно не поверит. Ведь Машина не может ошибиться».

— Вы позаботитесь о моем доме?

— Вы готовы?

— Думаю, что готов. — Его губы дрожали.

— Вы не почувствуете боли, — сообщила Машина. Треск. Языки пламени. Пепел втянут засасывающим устройством, пропущен через фильтры и выброшен высоко в воздух. Оттуда он медленной пылью оседает на Город, ставший пустынным на ближайший миллион лет.

Перевел с французского Игорь НАЙДЕНКОВ

Вячеслав Глазычев, доктор искусствоведения СРЕДА ОТТОРЖЕНИЯ?

Мрачный портрет города будущего выписан в традициях французской фантастики, с недоверием и опаской наблюдающей, как процесс урбанизации превращает, по меткому выражению французского архитектора, «среду обитания в среду отторжения». Русские писатели до недавнего времени более оптимистично смотрели в будущее, живописуя теплые и светлые «голубые города».

Чем же стал для нас современный город: пристанищем или миром? И кто мы в нем: постояльцы или хозяева?

Об этом размышляет президент Академии городской среды.

Каждый человек, живущий в городе, осваивает его или как свой, или как чужой, или как ничей. Вот любопытный пример из нью-йоркской жизни. Некая дама, жительница богатого района рядом с Пятой авеню, выйдя на улицу, обнаружила, что строившийся неподалеку дом превышает этажность, принятую для этой части Нью-Йорка. То есть налицо нарушение закона. Разгневанная дама немедленно обратилась в комитет самоуправления: по сути, общественную организацию, объединяющую жителей данного района. Комитет тут же вызвал специалистов: юристов и архитекторов. Пригласили прессу. Кончилось все судебным процессом, на котором застройщика обязали за свой счет снести «лишние» этажи, заплатить огромный штраф, а вдобавок навсегда лишили права работать в Манхэттене.

К сожалению, у нас дела обстоят совсем иначе. Одна из главных особенностей российского бытия заключается в том, что города есть, люди есть, а горожан нет. Ведь кто такой горожанин? Это прежде всего лицо, так сказать, юридическое — налогоплательщик городу. Таких горожан у нас, увы, не существует. То есть все мы, конечно, платим, но по весьма сложной системе, не непрямую в муниципальную казну, а опосредованно через различные федеральные фонды. Поэтому и не может возникнуть ни у кого из нас вполне естественная для парижанина или берлинца реакция: «Я — налогоплательщик! Я вас, господин мэр, содержу!»