Эскадрилья наносит удар - [60]
Бортовой техник Ваня Смыков, переминавшийся у борта, завидев приближающегося командира, приосанился, подобрался и, заняв менее расхлябанную позу, обозначавшую уставную стойку «смирно», доложил о готовности машины к полетам.
Положенный в таких случаях доклад приятно пощекотал самолюбие молодого командира, не привыкшего еще к проявлениям сдержанного почтения, принятого у подчиненных в авиации.
Обойдя вертушку со всех сторон, потрогав ласково за чувствительные ее места (без панибратства, а так положено), экипаж неспешно занял свои места в кабине.
С приборных досок приветственно сверкнули стекляшками циферблатов приборы. Рычаги, тумблера, педали с привычных мест услужливо подставили себя для рук, ног, пальцев. Солнышко, вынырнув из-за тучки, своим лучом нежно провело по щеке, приободряя пилота и приглашая его к действию. Валерка, пристегнувшись привязными ремнями, поерзав на кресле, почувствовал себя как в обжитой, удобной и уютной квартире.
Мысленно прокрутив в голове предстоящий полет, он ощутил, как внутри его рождалась, росла и крепла, требуя выхода, огромная сила, рвущаяся вверх, туда, подальше от земли, увлекающая за собой жалкую телесную оболочку. Жажда полета уже заполнила собой все его сознание, поглотила целиком…
В памяти сами собой всплыли картины прошлых, уже свершившихся вылетов, в которых судьбой дана была возможность прочувствовать эту неохватную ширь простора, от которого дух захватывает, пьянящее ощущение движения, не требующего усилий, в среде, не доступной другим… Этот украденный у птиц, врученный им Создателем дар вознесения над землей, рождающийся где-то внутри ритм движения в воздухе, наполняющий душу человека и машины счастьем и умиротворением. Все наносное, суетливое и будничное остается там, внизу. Чем выше, тем чище в воздухе и на душе. Мудрые люди эти ламы, которые свои храмы строят высоко в горах, чтобы быть ближе к Богу. Так авиаторы повыше них забираются, значит, они еще ближе к Всевышнему? Ну да, и милостью своей он одаривает чаще, но и, если что, карает быстрее. За все надо платить. Сверху не видно гадости на земле, и чем выше подняться, тем она прекраснее, величавее, обширней… НО… тем все более настойчиво приглашает она снова вернуться к ней, к матери, рождающей все сущее на этом свете, сколько «не витай в облацех». Да и куда ж мы денемся? При любом раскладе, встреча с землей неизбежна…
Не в силах больше сдерживаться, Валерка потянулся рукой к панели запуска и вдавил кнопку стартера. Где-то сзади хлопнула заслонка, и сжатый пускачом воздух с шумом ворвался в горловину двигателей. Вертушка, как расколдованная красавица, ожила, сначала робко, а потом все быстрее замахав руками-лопастями, покачиваясь на ногах шасси. И вот уже над головой засиял сверкающим нимбом раскрученный винт, победным рыком заполняя окрестности. С шипением и свистом своей драконьей песни ему вторили движки, и вся машина, пританцовывая, рвалась с тормозов вперед, туда, где ждала ее родная стихия.
Валерка, сдерживая порыв вертушки, плавно отпустил тормоза. Улавливая шельмоватое стремление машины разогнаться, он был настороже. Вертушка, почувствовав твердую руку ведущего ее к взлетной площадке пилота, присмирела, пошла плавнее, спокойнее, откладывая проявление своей мощи на потом, которое, она знала, обязательно сегодня случится, а вот уж тогда она покажет, что может и что умеет.
Еще несколько минут томительного ожидания своей очереди на взлет, и вот наконец они занимают стартовую позицию.
Быстрой скороговоркой Костя-правак зачитывает контрольную карту, экипаж еще раз, зыркнув глазами по кабине, убеждается, что вроде ничего не забыли включить, что все рычаги, кнопки, тумблеры, стрелки приборов находятся в нужном положении и можно взлетать.
«Ну, держись, щас я тебе покажу-у-у-у-у», — взвыли на пару движки с винтом. Вцепившись в рычаги, Валерка вместе с машиной напрягся всем телом, и плавно, нежно, вкрадчивым движением зажатого в левой руке рычага шаг-газ вверх пригласил машину к полету. Вздрогнув, послушно следуя за этим движением, вертушка отозвалась, отделившись от земли, как отлипает от стенки сельского клуба девушка, которую за руку парень ведет танцевать. Вначале неуверенно, а потом все более смело ввинчиваясь в прохладный утренний воздух, машина зависла, пробуя запасы своих сил, рулей, пытаясь понять, хорошо ли ей сегодня в полете. Вроде все нормально. «Уф-ф-ф», припав лапами снова к земле, выдохнули амортстойки шасси. Ну что ж, можно и порезвиться, завиляв хвостом на воздушной подушке, дала понять пилоту вертушка. Запросив разрешение на взлет, получив добро, Валера устранил последние препятствия. Уверенным движением рычагов повел машину вперед, одновременно набирая высоту и заставляя землю раскручиваться под себя. ВСЕ! Мы в воздухе! Теперь, пусть на какое-то время, мы — небожители. Сдерживая поднимающийся в душе восторг, лишь на мгновение поддавшись искушению, Валерка кинул взгляд на открывшуюся красоту панорамы безбрежной тайги, заполнившей все обозримое пространство, и вперился глазами в приборы, стараясь удерживать их стрелки на нужных местах. Та-а-ак, скорость, авиагоризонт, вариометр. Скорость, авиагоризонт вариометр, курс. Скорость, авиагоризонт, вариометр, высотомер.
В книге рассказывается о героических делах советских бойцов и командиров, которых роднит Перемышль — город, где для них началась Великая Отечественная война.
Мицос Александропулос — известный греческий писатель-коммунист, участник движения Сопротивления. Живет в СССР с 1956 года.Роман-дилогия состоит из двух книг — «Город» и «Горы», рассказывающих о двух периодах борьбы с фашизмом в годы второй мировой войны.В первой части дилогии действие развертывается в столице Греции зимой 1941 года, когда герой романа Космас, спасаясь от преследования оккупационных войск, бежит из провинции в Афины. Там он находит хотя и опасный, но единственно верный путь, вступая в ряды национального Сопротивления.Во второй части автор повествует о героике партизанской войны, о борьбе греческого народа против оккупантов.Эта книга полна суровой правды, посвящена людям мужественным, смелым, прекрасным.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Новая повесть известного лётчика-испытателя И. Шелеста написана в реалистическом ключе. В увлекательной форме автор рассказывает о творческой одержимости современных молодых специалистов, работающих над созданием новейшей авиационной техники, об их мастерстве, трудолюбии и добросовестности, о самоотверженности, готовности к героическому поступку. Главные герои повести — молодые инженеры — лётчики-испытатели Сергей Стремнин и Георгий Тамарин, люди, беззаветно преданные делу, которому они служат.
Origin: «Радио Свобода»Султан Яшуркаев вел свой дневник во время боев в Грозном зимой 1995 года.Султан Яшуркаев (1942) чеченский писатель. Окончил юридический факультет Московского государственного университета (1974), работал в Чечне: учителем, следователем, некоторое время в республиканском управленческом аппарате. Выпустил две книги прозы и поэзии на чеченском языке. «Ях» – первая книга (рукопись), написанная по-русски. Живет в Грозном.
В 1937 г., в возрасте 23 лет, он был призван на военные сборы, а еще через два года ему вновь пришлось надеть военную форму и в составе артиллерийского полка 227-й пехотной дивизии начать «западный» поход по Голландии и Бельгии, где он и оставался до осени 1941 г. Оттуда по просьбе фельдмаршала фон Лееба дивизия была спешно переброшена под Ленинград в район Синявинских высот. Итогом стала гибель солдата 227-й пд.В ежедневных письмах семье он прямо говорит: «Мое самое любимое занятие и самая большая радость – делиться с вами мыслями, которые я с большим удовольствием доверяю бумаге».
Как-то раз одуревшие с голодухи десантники старательно опустошили местную дынную бахчу, и афганские крестьяне не преминули тотчас пожаловаться командованию. Чтобы замять инцидент, убытки дехканам компенсировали большой партией армейского сухпайка. Спустя некоторое время «Голос Америки» сообщил, что «рашен коммандос травят мирное население Афганистана бактериологическим оружием». Весь гарнизон сутки по земле катался от смеха… Война, как ни странно, это не только страх, смерть, кровь. Это еще и забавные, веселые, невероятные истории, которые случались с нашими бойцами и поддерживали в них светлую надежду на то, что война закончится, придет долгожданный мир и они вернутся домой живыми…
Это не детектив, не фантазия, это правдивый документ эпохи. Искрометные записки офицера ВДВ — о нелегкой службе, о жестоких боях на афганской земле, о друзьях и, конечно, о себе. Как в мозаике: из, казалось бы, мелких и не слишком значимых историй складывается полотно ратного труда. Воздушно-десантные войска представлены не в парадном блеске, а в поте и мозолях солдат и офицеров, в преодолении себя, в подлинном товариществе, в уважительном отношении к памяти дедов и отцов, положивших свои жизни «за други своя»…
Это была война, и мы все на ней были далеко не ангелами и совсем не образцовыми героями. Осталось только добавить, что этот рассказ не исповедь и мне не нужно отпущение грехов.
Наконец-то для сержанта-десантника Сергея Прохорова, сражавшегося в Афгане, наступил заветный дембель! Конец войне… Но по досадной случайности Сергей не попадает в списки дембелей, улетающих домой первой партией. Что же делать? На ловца, как говорится, и зверь бежит. На кабульском аэродроме Прохоров встречается с прапорщиком Костроминым, который обещает помочь. Для этого сержанту надо нелегально проникнуть на борт «Черного тюльпана», а на подлете к Ташкенту спрыгнуть с парашютом, прихватив с собой контейнер с посылкой для мамы прапорщика.