Эскадренный броненосец «Ростислав», 1893–1920 - [27]

В Константинополе. 1912 г.

6. В войне

Превратности судьбы, уже не раз выделявшие “Ростислав” среди других кораблей и готовившие совсем уже нестандартное завершение службы, назначили ему особую роль и в мировой войне – первого линейного корабля, начавшего боевые действия у берегов противника. 6 ноября 1914 г. “Ростислав” и “Кагул” под прикрытием державшегося мористее флота провели обстрел сооружений Зунгулдака – центра Угольного района, снабжавшего углем чуть или не всю Турцию, а главное – весь ее флот. С началом войны он стал одним из главнейших объектов боевой деятельности Черноморского флота, державшего его практически в постоянной блокаде. Обстрел был второй задачей флота в первом его большом походе к Босфору, где сопровождавшие его новые (класса “Новик”) нефтяные эсминцы 4 ноября выставили первое минное заграждению.

Символично и участие в этой стрельбе “Кагула” – корабля, который недавно, каких-то 9 лет назад, под названием “Очаков” противостоял “Ростиславу” на Севастопольском рейде. Теперь же они, словно продолжая свой исторический спор, дружно обрушивали на турецкий берег свои снаряды. Этот огонь (выпущенные 25 254-мм и 226 152-мм снарядов обратили порт в сплошное пожарище) был ответом флота на разбойное, положившее начало войне нападение германо-турецких кораблей на русские порты, суда и корабли 29 октября 1914 г. Люди на кораблях, как повторяем мы и сегодня, выполняли свой долг, но сколь мало было смысла и нравственности в этом расстреле города и порта, который еще в марте дружески принимал заходившие сюда с визитом “Ростислав” и “Кагул”. Турки, помимо своей воли втянутые в войну коварством и провокациями Вильгельма И, русские, четыре года бившие турок, а в исходе войны потерявшие не только плоды своих побед, но и флот и родину – столь горьким оказался итог так блестяще начатых действий Черноморского флота…

Да, флот был не тот, что при Цусиме, и великолепный германо-турецкий “Гебен” (перекрещенный на турецкий манер в “Явуз-султан Селим”) при всем своем техническом превосходстве не рисковал ввязываться в продолжительный бой с устарелыми русскими кораблями. Первым же ему уроком была встреча у мыса Сарыч 5 ноября 1914 г., когда наш флот возвращался из похода в Севастополь и столкнулся с противником почти лоб в лоб.

Шедшие впереди дозорные крейсера предупредили о приближении обнаруженного ими “Гебена”, да и сам он выдал себя радиопереговорами с сопровождавшим его “Бреслау”. Корабли, еще не видя друг друга (сильная мгла затрудняла видимость), стремительно сближались. В напряженном ожидании – от головного “Евстафия” до концевого “Ростислава” – все замерло на русской эскадре. Наконец-то пришло время дать отпор налетчикам на русские берега, проверить в бою столь тщательно отрабатывавшуюся Черноморским флотом систему централизованной стрельбы.

С большим вниманием всматривались вокруг на “Ростиславе” – здесь не по справочникам и фотографиям, а воочию – “весомо, грубо, зримо” представляли себе, что это такое – линейный крейсер “Гебен”, так поразивший вначале своим непривычно длинным приземистым корпусом, двумя мощными дымовыми труба- . ми и мрачно смотревшими выстроившимися одна за другой башнями главного калибра. Что мог этой мощи противопоставить устарелый линейный корабль “Ростислав”? Четыре пушки (и калибром меньше, чем у “Гебена”!) в двух удаленных одна от другой башнях да надежду на выучку комендоров и искусство управляющего огнем в отработанной бригадной стрельбе. Но “Гебен” мог появиться и с кормы, и тогда концевому “Ростиславу” предстояло тяжкое неравное единоборство.

Зябко поеживаясь – от томительности ли ожидания или от пронизывающей утренней сырости, в который уж раз проверив готовность всех средств связи и техники, снова и снова, до боли в глазах, вглядывались в неясную мглу офицеры, сигнальщики, комендоры. Нельзя было упустить момент и дать застать себя врасплох все еще незримому, но уже приближавшемуся грозному противнику. Не успел “Ростислав” подтянуться к шедшему и едва видимому в тумане впереди “Трем Святителям”, как гром залпов впереди по курсу дал знать о начале боя.

Все вышло не так, как ожидалось. Мгла и густой дым, в особенно плотную полосу которых попали ложившиеся на боевой курс корабли (поворот влево, чтобы ввести в бой артиллерию всех кораблей был начат нашим командующим сразу, как ему стал виден приближавшийся “Гебен”), не позволяли уверенно поймать противника в окуляры дальномеров.

Управляющий огнем флота, находившийся на втором в строю (так было задумано для большего удобства и живучести управления огнем) “Иоанне Златоусте” и потому хуже видевший “Гебен”, медлил с началом стрельбы и все-таки ошибся в определении расстояния. На флагманском “Евстафии” расстояние определили надежно, но не могли сообщить его флоту: управляющий огнем не обращал внимания на попытки “Евстафия” возглавить стрельбу и продолжал повторять ошибочную дистанцию до “Гебена”. В результате “Евстафий”, не выдержав ожидания, сам (нарушив правила) по приказу командующего флотом открыл огонь, первым же залпом накрыл “Гебена”, но тут же (от его ответного залпа) потерял радиоантенну и, лишившись связи с кораблями, выпустил из рук командование и по сути вел бой в одиночку.