Эшелоны идут под откос - [14]

— Ну что вы так меня расхваливаете, товарищ командир? — смущенно перебивает Щедрова Дмитрий. — Если надо, сделаем, конечно, любой механизм, было бы из чего.

— Так и я в этом не сомневаюсь, — энергично кивает головой Кручина. — Однако Дмитрию нельзя быть узким специалистом. Настоящий сапер — всегда универсал…

— Тоже верно, — соглашается Щедров-старший. — Только этим ты займешься с ним все-таки в другой раз, а сейчас познакомь его с взрывателями нашими и немецкими.

— Слушаюсь, товарищ командир!

11

Военный комендант станции Вязы Клаус Штралендорф хмуро смотрит на съежившегося под его взглядом Фердинанда Вольфа.

— Ну что вы так поносите нашего соотечественника Лейтнера, Вольф? — раздраженно спрашивает он. — Вы ведь тоже служили у русских. И не столько служили, сколько выслуживались. В комсомол, а потом и в партию вступили.

— Я ведь думал…

— А вам поручал разве кто-нибудь вступать в эти организации?

— Я сам решил, что это…

— Опять сам! Настоящий немец никогда не должен забывать, что на все должен быть приказ вышестоящих. Это у вас, Вольф, от русских коммунистов такая самостоятельность. И это мне не очень нравится. А немецким языком вы могли бы владеть гораздо лучше. Стеснялись, наверно, а скорее всего, побаивались практиковаться. А вот Лейтнер не боялся. И потом, зачем вам понадобилось хорошую немецкую фамилию Вольф переделать на русскую Волков? Да и имя вместо Фердинанда какой то Федор.

— Так ведь они и Лейтнера называли Павлом Ивановичем…

— Вот именно: называли! По собственной инициативе переделали его в Павла Ивановича, а по документам он именовался Паулем Иоганновичем.

— Зато подавать ракетами сигналы нашим бомбардировщикам было доверено мне, а не Лейтнеру. И неизвестно еще, как бы он…

— Зато известно, что вы сами эти ракеты отнесли начальнику железнодорожной милиции.

— Так ведь я уже докладывал вам об этом, господин подполковник… Я вынужден был это сделать. Они заметили, как я…

— Э, бросьте! — обрывает его Штралендорф. — Просто вам показалось это со страху. Вы и мне-то рассказали все лишь потому, что опасались, как бы сам я не дознался об этом. А Лейтнера вы оставьте в покое. У нас нет пока оснований ни в чем его подозревать. Дайте ему спокойно работать. Любой специалист по железнодорожному транспорту нам сейчас очень дорог. Вы тоже нужны нам главным образом как железнодорожный техник и занимайтесь пока своим делом. А шпиков и информаторов нам и без вас хватает.

— Слушаюсь, господин подполковник!

— И вот еще что. Выбросьте вы из головы, что мы вас сделаем помощником шефа паровозного депо. На эту должность уже назначен инженер Лейтнер, а вы будете ведать паровозными бригадами. Постарайтесь как-нибудь расположить их к себе. Скажите, что вы вынуждены служить Германии, напомните, им, что вы кандидат в члены большевистской партии и что, когда надо будет… Да что мне учить вас этому! Вы лучше меня знаете, как втереться в доверие. Желаю вам успеха, господин Вольф!

— Спасибо, господин подполковник. Буду стараться…

«Легко сказать: буду стараться, — угрюмо думает Вольф по дороге в депо. — Все они саботажники, особенно машинисты. Партийных, правда, нет никого: они либо в армию ушли, либо эвакуировались. Кое-кто подался, наверное, в партизаны. Но на оставшихся тоже нельзя положиться. Разве только на Сидорчука да на Птаху? Так ведь они пропойцы, им все равно какая власть. Всех бы их в концлагерь!.. Но, с другой стороны, прав, конечно, Штралендорф — специалистов-железнодорожников явно не хватает. Все немецкие транспортные части у переднего края линии фронта, а тут без местных железнодорожников не обойтись…»

Задумавшись, Вольф чуть не столкнулся со старым машинистом Кузьминым.

— Здравствуйте, господин Вольф! — приподнимает тот замусоленную форменную фуражку и слегка кланяется.

— Почему Вольф, товарищ Кузьмин? Я ведь Волков.

— Слышал, как вы новому начальству представлялись. А меня товарищем вам тоже не следует называть, господин Вольф. За «товарища» нынче сами знаете как можно пострадать.

«Хитрит старик, — недоверчиво думает Вольф, двусмысленно говорит…»

— Это верно, Кузьмин, — со вздохом произносит он вслух. За столь привычное слово «товарищ» теперь дорого можно поплатиться. Да и вообще за всё… Попробуй только поработай спустя рукава — сразу же к стенке, или в лучшем случае, в концлагерь.

— Известное дело!

— А раньше тебя и партком уговаривал, и местком, а тех, кто помоложе, еще и комсомольский комитет. И ведь не очень мы это ценили.

— Ну, это смотря кто, — невольно вырывается у Кузьмина, и он торопливо прощается с Вольфом: — Будьте здоровы, господин Вольф, мне пора!

«К стенке бы этого старика! — негодует Вольф. — Без всякого на виселицу! Как ни туго с железнодорожниками, а для порядка я бы на месте военного коменданта расстрелял тут нескольких…»

Раздумывая над тем, на кого из машинистов можно было бы положиться, Вольф вспоминает Мышкина. Он хоть совсем еще молодой, но вечно чем-нибудь недовольный. Его и в месткоме прорабатывали, и начальник депо несколько раз вызывал. Грозились даже уволить.

— Может, ты советской властью не очень доволен? — спросил его как-то дежурный по депо.