Еще раз про любовь, деньги и женское счастье - [26]

Парень добавил, что машина и внутри сильно изменена, задние сидения необычно для джипа большие, а грузовой отсек меньше, чем обычно, и там еще стоит огромный кожух усилителя и сабвуфера, водитель машины, рыжий здоровый парень лет двадцати пяти, ему хвастался.

В общем, домой мы вернулись около двух часов. Николай сидел в кресле, ждал нас.

Выслушав наш отчет, Николай помолчал и сказал:

— Алексей, давай звонить Сергею Павлову.

Лина спросила:

— Это в милицию?

Я присел перед Линой и сказал:

— Твоих знакомых подозревают в торговле оружием. Старший, Лема, объявлен в розыск. У Сергея могут быть какие-то новости о месте их нахождения.

Лина заволновалась:

— Подожди. Я не верю этому. И, во всяком случае, не сделаю ничего им во вред. Я говорила тебе, Лема спас жизнь всей нашей семье. Дай мне возможность подумать. В крайнем случае, давай я позвоню по телефону, который они мне оставили.

Николай заупрямился:

— А вот этого делать совсем не надо. Они исчезнут, а если Марета с ними, то ищи их потом. Давайте подождем звонка похитителей, до утра уже недолго осталось.

— А если они и не думают звонить, просто время тянут? Машина у них хорошая, где они сейчас, даже предположить трудно.

Лина задумалась и сказала:

— Давайте еще раз все переберем, может, еще какая зацепка осталась. Что тебе говорил Павлов о них?

Я пожал плечами:

— Лина, это его работа, я и сам особо не расспрашивал. Сказал, что в розыске, что сигнал поступил, ожидается партия оружия, что связано это с арабами...

Она прервала меня:

— Подожди, что значит «поступил сигнал»?

— Ну, где-то кто-то что-то слышал, или оперативная разработка, или друг на друга сообщают, знаешь, в бизнесе друзей мало. Кроме того, у каждого уважающего себя опера есть свои осведомители.

Лина еще подумала и сказала:

— Оружие, есть оно или нет, явно должно прибыть сюда в порт. Самолетом не отправишь, автотранспортом ввозить именно в этот город смысла нет, а вот порт здесь очень привлекателен. У порта есть хозяева, наверняка все эти дела происходят с их ведома.

Я засмеялся:

— А ты хочешь их поспрашивать об этом?

Лина посмотрела мне в лицо:

— Нет, я хочу, чтобы ты их поспрашивал.

— Здрасьте вам. И кого же я должен спрашивать, по-твоему?

Лина сказала, виновато покосившись на меня:

— Помнишь тот день, когда мы познакомились? На денежных упаковках были отметки банка, где я работаю. Утром я прозвонила в оперотдел и узнала, что деньги брали наличными накануне для фирмы «ЮТА», заказывал их лично один из замов генерального директора Шевцов Алексей Николаевич. Я поинтересовалась, что это за фирма, и узнала, что они занимаются транспортом нефти и газа, держат целую сеть филиалов и дочерних предприятий. В частности, здесь, в этом городе им практически принадлежит треть портовых площадей.

Я покачал головой:

— Не верю своим ушам, ты расспрашивала обо мне у посторонних людей? Почему было не поинтересоваться у меня, чем я здесь занимаюсь, как жил до того, как мы встретились? Меня давно интересует вопрос, почему любимая женщина так нелюбопытна. А ты, оказывается, провела целое расследование.

Лина подняла на меня глаза и сказала:

— Я осталась с тобой после нескольких часов знакомства. Утром я подумала, что у меня семья, я могу подвести не только себя, но и отца. — Она опустила голову, и продолжила: — Я хочу, чтобы ты понял, я не папенькина дочка, но его одобрение или неодобрение для меня значат очень много. А насчет того, чтобы расспросить тебя, извини, ты не производишь впечатления человека, которого совместно проведенная ночь настроит на откровенности.

— Значит, это все называется «совместно проведенные ночи»? — холодно отозвался я. — А мне кажется, тебе было просто так удобно. Сама ничего не выспрашиваешь, и я ничего спрашивать не должен.

Николай поднялся из кресла:

— Ну, я вижу, вы тут ссоритесь вполне по-семейному. Мне, наверно, надо бы уйти, да вот хочу вам напомнить, что у нас общее дело.

Я взял сигарету и ушел на веранду. Николай появился следом, сердито сказал:

— Алексей, какая муха тебя укусила? Чего ты на нее набросился?

Я молча курил. Не буду же я признаваться ему, что о своей семье, о которой так заботится, она ни слова мне так и не сказала. Может, считает неэтичным говорить о муже с любовником? А может, считает, что нет необходимости, это здесь мы вместе, а в Москве все будет иначе? Как понять, что нас с ней связывает? То, что я ей как мужик нравлюсь, это я чувствую, это не сыграешь. А вот много ли это для нее значит?

Я докурил сигарету, щелчком отбросил окурок в кусты зелени, и сказал:

— Давай так: со своей женщиной я сам как-нибудь разберусь, без помощников и сочувствующих лиц.

Николай мрачно глянул:

— То-то я и гляжу, как ты разбираешься. Она плачет, кажется. Мало ей сегодня досталось.

— Давай о деле, — прервал его я. — Попробую созвониться с Умаровым, хотя связь между ним и питерскими дельцами сомнительна. Я, во всяком случае, ничего об этом не знаю.

— Кто такой Умаров? — спросила Лина. Она сидела на диване, поджав ноги под себя и обхватив плечи руками.

— Мой генеральный директор.

— А как его зовут? — не унималась она.

— Имран.

— Отчество у него не Хамзатович?