Ещё раз О.Генри - [6]

– Дядя, – сказала кудрявая девочка, – а когда же будет сказка?

– Стойте, – сказал редактор спортивного отдела, вставая из-за стола и подходя к ним, – нельзя же пускать ребятенка по такой тяжелой дорожке. Ваша болтовня под силу разве дербисту, а эту четырехлетку вы, конечно, оставили за флагом. А какой приз разыгрывается?

– Ты мне расскажешь сказку про Джека – победителя великанов? – спросила девочка, доверчиво глядя на добродушно улыбающегося редактора спортивного отдела.

– Ставь на меня, как в банк, пузырь, – весело сказал тот, сажая девочку к себе на колени. – Заезд пройдет без заминки, и никаких литературных заворотов.

– Понимаешь, – начал редактор спортивного отдела, – Джек с мамашей сели на мель, и старушенция надоумила его зацепить старую дохлятину чалкой и держать курс на какого-нибудь парня, который согласился бы выложить деньги за молочную ферму на ходу. Итак, в одно прекрасное утро Джек, взяв корову на буксир, стартовал до рассвета, и, когда спустили флаг, он уже вывернул на прямую к городу. Вскоре ему навстречу попался какой-то тип, который предложил Джеку обменять корову на мешок бобов. Сперва Джек хотел угостить его апперкотом, но потом подозвал его, и тот сорвал приз, не моргнув глазом. Джек был просто находкой для любого жучка, это как пить дать. После этого Джек вернулся на базу, и, когда он рассказал старушенции о своем подвиге, она в две секунды нокаутировала его, и он…

– А когда же сказка? – спросила девочка, с недоумением глядя на него.

– Вот-те на! – сказал редактор спортивного отдела. – Я думал, она уже началась, а выходит, я промазал.

– Как не стыдно, что вы дразните ребенка? – сказал редактор транспортного отдела, входя в комнату и вешая свои манжеты над газовой печкой.

– Она хочет сказку про Джека – победителя великанов, – ответил редактор спортивного отдела, – но наши жалкие попытки, по-видимому, не встречают одобрения. Вы умеете говорить по-человечески или только по-железнодорожному?

– Неудивительно, что она буксует, слушая ваш кулачный жаргон, – презрительно сказал редактор транспортного отдела. – Дайте задний ход, и я покажу вам, как привлекают юношеские умы.

– Ты мне расскажешь сказку? – спросила девочка с вспыхнувшей надеждой во взоре.

– Расскажу, – сказал редактор транспортного отдела, усаживаясь на пачку корректур. – Вы, ребята, все пары выпускаете, еще не отойдя от платформы. Нужно сразу начинать с самого занимательного.

– Ну, слушай, малюточка, – начал редактор транспортного отдела. – Однажды утром Джек проснулся, поглядел в окошко и увидел высокий гороховый стебель, который этакой воздушной магистралью уходил далеко-далеко, неизвестным маршрутом. Джек набрал уголь и воду и, даже не справившись, свободен ли путь, развел пары и пошел на подъем и даже свистка не давал на остановках. Когда кончился перегон, он увидел замок, большой-большой, как центральное депо. Тогда Джек затормозил и…

– Ты расскажешь сказку про Джека – победителя великанов? – спросила девочка.

Но тут из кабинета главного редактора вышла мать, и девочка, спрыгнув со стула, подбежала к ней. Они о чем-то пошептались, и сотрудники редакции услышали, как женщина сказала, выходя:

– Ах ты, моя косецка, вот пойдем домой, мамуся уз тебе лассказет сказоцку пло Дзека.

Приключения парикмахера (Перевод Марии Богословской)

Когда репортер «Пост» вошел вчера в парикмахерскую, все стулья были заняты ожидающими, и на одно короткое мгновение у него блеснула надежда, что он сможет избежать пытки. Но взгляд парикмахера, мрачный и зловещий, устремился прямо на него.

– Ваша очередь следующая, – оказал он с сатанински-злобной усмешкой, и репортер в безнадежном отчаянии опустился на жесткий табурет, привинченный к стене.

Через несколько секунд раздался треск и грохот, и клиент, над которым парикмахер закончил операцию, вылетел из кресла и бросился вон из парикмахерской, преследуемый негром, злобно тыкавшим в него облезлой платяной щеткой, из которой предательски торчали деревянные шпеньки и гвозди.

Репортер кинул последний долгий взгляд на солнечный свет, булавкой пришпилил к галстуку записку со своим адресом на случай, если свершится худшее, и уселся в кресло.

Он сообщил парикмахеру в ответ на его суровый вопрос, что он не собирается стричься, но его слова были встречены взглядом холодного недоверия и презрения.

Кресло взметнулось и застыло в наклонном положении; парикмахер приготовил мыльную пену, и, по мере того как смертоносная кисть последовательно лишала репортера чувств зрения, обоняния и слуха, он погружался в состояние оцепенения; из этого состояния его вывел громкий лязг стального инструмента, которым парикмахер соскребал с него пену, тут же вытирая лезвие об его рукав.

– Нынче все у нас разъезжают на велосипедах, – сказал парикмахер, – и не так-то легко будет нашим светским модникам бахвалиться этим, как будто такой вид спорта только им одним и доступен. Ну, вы сами подумайте, ведь вы же никому не можете запретить кататься на велосипеде, а улицы – они для всех. Я вот и сам считаю, что это вполне невинное занятие, и оно с каждым днем прививается все больше и больше. Пройдет еще немного времени, и езда на велосипеде станет таким обычным делом, что какая-нибудь дамочка верхом на такой штуке будет обращать на себя не больше внимания, чем когда она просто прогуливается. И это хорошая гимнастика для дам, можно даже примириться с тем, что они, сидя на велосипеде, выглядят точь-в-точь как мешок, набитый дерущимися котами и перекинутый через бельевую веревку.