Еще одно путешествие на край земли - [64]

Роберт Фолькон Скотт

Механик появился на свет в механической мастерской Мирного. Родители его — Урал и Лена — были родом с Колымы, чистокровные лайки, завезенные в Антарктиду первой советской экспедицией.

Одновременно с Механиком в Мирном родился другой пес. Щенки росли вместе, но со временем второй щенок превратился в огромную длинношерстную собаку, названную зимовщиками Волосаном. Несомненно, Волосан был самым крупным и красивым псом Мирного. Механик же не отличался такими внешними данными, но зато был удивительно любознательным. Особенно он интересовался новой техникой и за это вскоре снискал уважение зимовщиков.

Ни для кого не было секретом, что между Волосаном и Механиком шло негласное соперничество за право называться первой собакой экспедиции. И если сначала большинство зимовщиков отдавало предпочтение Волосану, то к концу зимовки они изменили свое мнение. Механик был добр и доверчив, Волосан — расчетлив и тщеславен. Он ничего не прощал Механику и, поняв, что в честной борьбе ему не выиграть, стал коварно нападать на того врасплох.

Так как Волосан пользовался особым расположением коменданта, а изолировать псов на станции не представлялось возможным, обеспокоенные судьбой Механика полярники решили перебросить его на Молодежную. И вот однажды, покинув занесенный снегом Мирный, Механик по воздуху перенесся на Молодежную. Здесь тоже было несколько собак, но они встретили новичка доброжелательно.

Скоро зимовщики заметили у собаки незаурядные способности к дрессировке. Шефство над ним взял Саня — моторист на электростанции, самый молодой из зимовщиков Молодежной. Сане недавно перевалило за двадцать. У него были сверкающие цыганские глаза и ослепительная улыбка. Он любил петь, а на праздничных вечерах в кают-компании лихо отплясывал цыганочку. Теперь Механик большую часть времени проводил с Саней около дизелей, где было тепло и пахло машинным маслом.

Саня постелил ему войлок в углу, около телефона. В дизельной всегда было шумно, и, когда Саня работал в дальнем углу, телефонные звонки до него не доносились. Тогда дежуривший у телефона Механик начинал лаять, и Саня спешил к аппарату. Все шло хорошо, но...

Партии, работавшие в окрестностях станции, в двадцати — тридцати километрах, чтобы не обременять себя тяжелой рацией, стали брать с собой Механика. Если срочно что-то требовалось, писали записку, укрепляли ее на специально заведенном для этой цели ошейнике и говорили: «Механик, домой». Механик радостно взвизгивал и устремлялся на станцию к Сане, в свой угол, к теплым и шумным дизелям.

Однажды в самый разгар работ, когда Механик, выполнив задание, грелся на солнышке у дверей дизельной, прибывшая на станцию сезонная группа строителей, направлявшаяся выбрать место для сооружения причала, позвала пса с собой. Механик был рад прогулке и, задрав хвост, сосредоточенно бежал впереди.

Стояло арктическое лето. Море около Молодежной уже вскрылось, и только отдельные льдины ярко выделялись на атласной чернильной поверхности воды.

Пока дошли до берега, все сильно взмокли.

— Эх, искупаться бы, солнце такое, прямо Сочи! — сказал один из строителей, запарившийся в новой кожаной куртке.

— Сочи, да не очень. Вода сейчас минус полтора градуса, — заметил другой.

— Такой не бывает. Вода при нуле замерзает.

— То пресная, а это соленая. Гидролог сегодня утром мерил.

— Так то утром, а сейчас она нагрелась. А ну, Механик, выкупайся хоть ты, — крикнул строитель в кожаной куртке.

Механик подбежал к воде, потрогал воду лапой, потом даже лизнул ее и... попятился.

— Умная собака, дрессированная, ее не купишь, — заметил кто-то.

— Посмотрим, какая она дрессированная, — продолжал любитель купания. — Эй, Механик, служи! — Он поднял валявшийся на скале кусок доски, размахнулся и швырнул в море. Доска, описав дугу, шлепнулась рядом с маленькой мраморной льдинкой.

— Служи, Механик! — еще настойчивее прокричал он.

Механик подошел к воде, снова тронул ее лапой и заскулил. Потом обернулся назад. Сверху со скалы на него смотрели люди. Тогда он вдруг весь подобрался, поджал задние лапы и соскользнул в воду.

Доску уже далеко отнесло течением в сторону, и, когда Механик снова выбрался на берег, держа ее в зубах, прошло минут десять.

— Молодец, Механик! — громче всех кричал Новая Кожаная Куртка.

Механик положил никому не нужную доску на скалу, встряхнулся и, ни на кого не глядя, побежал на станцию.

— Обиделся, — сказал кто-то.

— Ишь какой, — уже недовольно проворчал Новая Кожаная Куртка.

— А ты сам попробуй, небось, сразу воспаление легких получишь.

— Ты чего равняешь? Я ж человек, а то собака.

В тот же день строители переехали со станции на объект.

Вечером Механик, как обычно, лежал в дизельной под телефоном. Саня ковырялся около моторов, когда в дизельную вошел другой сменный моторист.

— Что к телефону не подходишь? — прокричал он.— Начальство тебе звонит не дозвонится!

— Да ну? Может, аппарат испортился?

Подошли, проверили аппарат — он был исправен.

— Ты чего же, друг, подводишь, заснул в тепле, — сказал Саня, нагибаясь к Механику.

Тело собаки сотрясалось от жестокого озноба.

Механик проболел около месяца. В конце концов Саня все же выходил его. Только за время болезни с псом что-то произошло.