Еще одно путешествие на край земли - [56]
...Вот уже сутки следуем мы в кильватере за «Михаилом Сомовым» по проложенной им «дорожке» среди льдин. Плавание во льдах, постоянное маневрирование среди ледовых полей удивительно интересны. Это совсем не то, что идти в открытом море по заданному курсу. Там утомляет однообразие. Тут же через считанные секунды капитану или его помощнику приходится отдавать команды рулевому. Весь день я провел на палубе, и мне стал понятен огонь, не погасающий в глазах старпома с тех пор, как наше судно вошло во льды. Несомненно, быть полярным капитаном — особое призвание! Здесь уже не приходится думать о кратчайшем расстоянии между двумя точками. Судно движется по извилистой линии, отыскивая проход в ледовом лабиринте. Иногда, как ни изворачиваются капитан и рулевой на «Сомове», разводья исчезают, судно попадает в тупик, вперед не пробиться.
Тогда наш караван останавливается. Идти напролом — не самое умное решение. Лучше выяснить, какова впереди ледовая обстановка. На корме у «Сомова» для этой цели есть вертолет. И Василий Евграфович, специалист по морским льдам, уже снарядился на ледовую разведку. Но может быть, удастся обойтись советом гидрологов из Молодежной, там регулярно принимают космические фотоснимки со спутника.
Под вечер низкое полярное солнце золотит неровную поверхность льдин, от торосов ложатся синие тени. Вблизи нашего борта стоит, влюбленно глядя друг на друга, парочка императорских пингвинов, невдалеке от них разлегся тюлень. Здешних аборигенов нисколько не заботит, что мы торопимся в Антарктиду.
Ганс, обвешанный фотоаппаратами, «отстреливает» фоторужьем первые в своей жизни снимки пингвинов. На кормовой палубе собрались поляки. Самый старший из них, кинорежиссер Ежи, всегда спокойный и уравновешенный, ведет себя на этот раз на редкость странно. В его руках сверкающая труба — любимый инструмент пассажирского помощника. Повернувшись лицом к солнцу, он извлекает из нее медленную грустную мелодию. Я с беспокойством слежу за ним.
— У Ежи сегодня день рождения, а радиограммы из дома нет, — отвечает на мой недоуменный взгляд его товарищ, биолог Анджей.
На верхней палубе у дальномера трудится Василий Евграфович. Пока решается вопрос о ледовой разведке, он замерят дрейф ближайшего, похожего на верблюда айсберга, который словно магнитом притягивается к нашему судну.
Доктор упаковывает в каюте медикаменты. Все заняты последними приготовлениями. Геофизик, знаток морских слонов, совсем взмок, перетаскивая на палубу свои многочисленные ящики с оборудованием. Только пассажирский помощник отдыхает: ему предстоящий заход в Антарктиду не сулит особых хлопот.
Наконец получены рекомендации из Молодежной. Ветер изменился, во льдах появились разводья, ледовая обстановка явно улучшается. Космические снимки показывают: чистая вода всего в нескольких десятках километров к югу от нас. И вот мы снова в движении.
Нередко на пути встают причудливые ледяные горы, по сравнению с которыми наши суда выглядят детскими корабликами, и мы торопливо проскальзываем мимо, любуясь ультрамариновыми нишами в основании айсбергов.
После ужина все собрались в кают-компании. Это был прощальный вечер. Ганс показал нам слайды Берлина, семейные фотографии. Геофизик сел за пианино и с чувством заиграл аргентинское танго, поглядывая на собравшихся в уголке девушек. Потом вместе с пассажирским помощником спел «Подмосковные вечера». В корабельной обстановке перед высадкой на ледяной континент они звучали совсем по-особенному. Геофизик, тряхнув несуществующими кудрями, заиграл вальс, и наши летчики —парни отважные, не боящиеся рисковать, решились пригласить дам на танцы. Даже пассажирский помощник ничего не мог возразить против этого прощального антарктического вальса, а, наоборот, поощряюще улыбался.
Когда после вечера я поднялся на мостик, то удивился — над водой стоял густой туман, видимость не больше двух кабельтовых. Мы идем в кильватере за «Сомовым». Корма его едва угадывается в тумане, зато на воде отчетливо виден тянущийся за ней след.
Старпом, припав к смотровому окну, дает команды рулевому: «След не теряй, на него не ходи, оставляй чуть правее».
Из тумана внезапно выползают льдинки, обломки айсбергов; приходится лавировать. Следуют команды: «Влево полборта. Одерживай. Право на борт. Прямо руль». И после минутной паузы: «Влево не ходить». И очевидно, еще для большей острастки: «Ни грамма влево!»
Корма «Сомова» пропадает, теряется в густом тумане. Старпом снимает трубку радиотелефона (между судами поддерживается постоянная связь), просит зажечь кормовые огни. С «Сомова» тоже порой звонят, предупреждают об опасностях: тяжелая льдина слева по борту, айсберг справа. Туман продержался всю ночь, а утром мы внезапно вынырнули на простор.
Пояс дрейфующих льдов и айсбергов. Там, где над горизонтом разлито золотое сияние, находится Антарктида.
Перед нами поля ровного морского льда — береговой припай. Дальше на юге горела яркая желтоватая полоса. По прошлым экспедициям я знал: это сверкает под лучами солнца Антарктида.
Глава шестая
ОАЗИС В ЛЕДЯНОЙ ПУСТЫНЕ
Молодежная, сов. полярная станция в одноименном оазисе зап. части Земли Эндерби в Вост. Антарктиде. Работает с 1963 (с 1971 гл. база сов. антарктич. экспедиций).
