Еще одно путешествие на край земли - [43]

Поднявшись метров на сорок, мы увидели озеро, из которого изливался бурный поток, получивший название водопада.

Озеро лежало среди темных сопок, которые гигантскими, слегка наклонными ступенями спускались к самому водному зеркалу. Ступени отмечали последовательное излияние лав. Давно заглохли вулканические процессы, благодаря которым возникли несколько десятков миллионов лет назад эти острова. Немало изменений произошло с той поры. Небольшие пласты бурого угля, обнаруженные на Кергелене, свидетельствуют, что здесь прежде росли леса. Шло время, менялись очертания материков и океанов, перестраивались воздушные и морские течения, и вот повеяло холодом с юга — началось великое антарктическое оледенение. Понижение температуры привело к образованию на Кергелене собственных ледников. Они возникли вначале в горах, потом, увеличиваясь в размерах, вышли на прибрежную равнину и заняли почти весь остров. К нашему времени несколько потеплело, и льды снова отступили в горы.

Все эти изменения протекали в геологическом масштабе времени, несоизмеримом с человеческой историей, и хотя человек не был свидетелем этих грандиозных перестроек, он сумел воссоздать их, ибо в природе ни один процесс не проходит бесследно. Отпечаток прошлого хранят на себе эти угрюмые скалы, над которыми непрестанно трудились великие скульпторы: лед и пламень, ветер и вода.

Раскинувшееся перед нашими глазами озеро Дасте светлым полумесяцем уходит в глубь острова. Оно названо в честь капитана одного из старых промысловых судов. Я знал из книги Обера де ла Рю, что обойти озеро можно часов за десять. Таким временем мы, увы, не располагаем, дай бог осмотреть хотя бы половину.

Склоны близ воды покрыты сочной зеленью. Однако оказалось, что это отнюдь не лучшее место для прогулок: мы с трудом вытаскиваем сапоги из вязкой, засасывающей грязи, кроющейся под тонким чехлом зеленого мха.

Выше по склону — суше. Здесь среди кустиков ацены многочисленные норы кроликов. Одни зверьки убегают от нас, другие предпочитают прятаться в норах: из-под земли доносится их испуганное сопение. Бедная ацена! Стебли ее объедены, обгрызаны, повсюду клочья грязного пуха, шарики помета.

Мы взбираемся на сопку, господствующую над озером. Разговор с Василием Семеновичем пока не ладится. Хотя знакомы мы очень давно, еще по первым антарктическим экспедициям, судьба нас никогда не сводила близко.

Василий Семенович — полярник-ветеран, крепко сбитый, широкий в кости, с крупными чертами лица и серо-голубыми глазами. Взгляд у него словно бы оценивающий, взвешивающий, то ли с легким лукавством, то ли с хитрецой. Он не раз зимовал и в Арктике, и в Антарктиде, четырежды возглавлял станцию Восток — полюс холода нашей планеты. Василий Семенович и в пятый раз туда собрался, но в самый последний момент руководство распорядилось по-своему — назначило его начальником обсерватории Мирного. Климат там, конечно, помягче, но забот не меньше, зимовщиков раз в пять больше, чем на Востоке.

Наслышан был я, что он очень требователен к подчиненным, но и себе спуску не дает. В Москве, в управлении, он занимал довольно ответственный пост по материально-техническому снабжению. Но вот вновь потянуло его в Антарктиду, в шестой раз, хотя лет Василию Семеновичу не так уж мало: в коллективе Мирного он один из двоих, кому за пятьдесят. Однако выглядит он моложе многих. И волосы густы, и седины в них почти нет. Чувствуется могучая порода. Именно такими представлял я поморов, первопроходцев нашего Севера.

Мы хлюпали резиновыми сапогами по мокрому грунту, перебрасываясь редкими фразами. Небо хмурилось, низкие облака стлались над сопками, и вот уже начал моросить дождь. Мы, как на грех, хотя и надели свою теплую антарктическую одежду, но не имели плащей. На шестом континенте плащ — бесполезная вещь, дождей там не бывает. Кергелен же можно смело назвать островом дождей.

Я пристроился под козырьком скалы в сухой нише и достал полевой дневник. Василий Семенович тут же рядом осматривал скалу в поисках красивых минералов. Потом мы позавтракали свежевыпеченной в судовой пекарне буханкой и шоколадом, поговорили о кроликах, пожалели, что у нас нет ружья (вот бы пир закатили на судовом камбузе!), и отправились дальше.

Теперь было рукой подать до вершины сопки. Топкие зеленые «лужайки» остались внизу. Мы взбирались по скалам, покрытым пятнами лишайников, бежевых, светло-зеленых, черных. Преобладали плотно прижатые, словно припаенные к камню, корочки — так называемые накипные лишайники. Они, казалось, слились с породой, и отодрать их можно было только с помощью ножа. Подобных лишайников много и на южнополярном континенте: им не страшны самые свирепые ураганы. Однако близ вершины стали попадаться другие виды — пышные кустики высотой в два-три сантиметра. Их не часто встретишь в Антарктиде, и я беру несколько покрытых растениями камней в свою коллекцию.

Скальная вершина сопки испещрена выемками, по форме похожими на стаканы. Болышая часть их до краев заполнена водой. Мне приходилось видеть каменные «стаканы» и в Антарктиде. Их образование скорее всего связано с морозным выветриванием. Замерзающая в углублениях вода постепенно разрушает вокруг себя горную породу.