Ещё Флетч? - [33]

– Все, как обычно. Наконечники. Бивни. Скелет.

– Человеческий?

– Да. Ребенка. Похороненного не так уж и давно. Оставшуюся часть дня Флетч наблюдал, как Карр, устроившись под тентом, лечит людей. Многие дети приходили с ожогами. Карр смазывал и бинтовал пораженные места. Еще больше – с гноящимися глазами. Карр промывал их, закапывал лекарство или закладывал в уголок лечебную мазь. Родители получали от него тюбик (пузырек) с лекарством и подробные инструкции по его использованию. Жалобы были самые разные: боли в желудке, рваные раны, язвы, сломанные кости. Каждому Карр задавал множество вопросов, выясняя причину недомогания, затем доставал из аптечки первой помощи таблетки, бинты, лекарства. С кожными заболеваниями к нему не обращались: похоже, знали, что тут он им не поможет. У двух стариков Карр диагностировал опухоли и сказал, что им следует обратиться в больницу.

Мужчина, опираясь на костыль, сделанный из толстой ветки, сказал, что уронил валун на пальцы ноги. Два пальца Карр отрезал садовым секатором. Продезинфицировал, зашил и перевязал раны. Третий палец, сломанный, трогать не стал.

Отрезанные пальцы Карр завернул в кусок бинта и торжественно отдал мужчине.

– Как эти люди узнали о вашем прилете? – спросил Флетч Карра. Карр промолчал.

– Откуда Джума все знает о моем отце? Как он узнал, что мы с Барбарой завтракали на веранде лорда Деламера, когда он проходил мимо? Он ни у кого ничего не спрашивал, но направился прямо к нам. Каким образом он мог знать, что мы полетим сюда до того, как мы согласились?

– Никогда не пытайтесь понять, как и откуда узнают новости африканцы. Это их магия. Но я могу дать вам ключ к этой загадке. Магия эта во многом базируется на наблюдательности. Они тратят массу времени, размышляя о людях. Реальных людях – тех, что их окружают. Они думают о людях вместо того, чтобы думать каких-то вещах, будь то машины, телевизоры или сушилки для волос. Они думают о людях, которых знают, а не о мифологических идолах вроде политиков, известных спортсменов, кинозвезд или мифологических событиях, таких, как далекие войны, валютные кризисы и сессии ООН, – Карр бросил пустой тюбик из-под «Неоспорина» в бочку, используемую вместо мусорного ведра. – Наша магия, разумеется, основана на фармакологии. И мы прекрасно ладим друг с другом, уважая магию каждой стороны.

– Но почему они ждали вас? – Флетч снимал шерстяные носки и теннисные туфли. – Шейла могла бы подлечить их ожоги и нагноения...

Карр вскрыл новый рулон бинта.

– Они не доверяют Шейле. Возможно, вы этого не заметили, но Шейла – индианка. Она пыталась их лечить, но они этого не допустили. Магия здесь, как и везде, ассоциируется с личностью. Они не подпустят к себе и вас, хотя вы – белый. Стариков не заставишь подойти к вам, они не поделятся с вами своими бедами, потому что вы слишком молоды. Поэтому вся грязная работа ложится на меня.

Молодой парень объяснил Карру, что поцарапал ладонь. А потому прижег ее кислотой. Теперь у него воспалилась вся рука, по самый локоть.

Помогая Карру – тот просил что-то подержать, что-то принести, – Флетч не упустил из виду, как под руководством Шейлы на опушке поднялась новая палатка. В нее перенесли из самолета их рюкзаки.

Из-за длины лыж и необычности их формы каждую пару переносили двое мужчин, положив лыжи на плечи. Флетч слышал крики изумления, последовавшие после того, как Барбара достала свои лыжи из чехла. Стоя на выжженной земле, под тропическим солнцем, на фоне ярко-зеленых джунглей, Барбара имитировала спуск с горного склона, с отталкиванием палками, сгибанием колен, плавным танцем бедер.

Джума, показывая, что он тоже мчится на лыжах, притворился, что теряет равновесие. Он долго балансировал на одной ноге, отчаянно размахивал руками, словно пытаясь сохранить равновесие, но в конце концов рухнул на землю, подняв столб пыли.

Большая обезьяна, с сердитыми криками, попыталась отнять у Барбары одну из палок.

После того как Карр заканчивал лечение, люди возвращались в джунгли, растекаясь по узким тропкам.

– С глазами у них просто беда, – Карр печально покачал головой. – Так близко от экватора, и никакой защиты от солнца. И мух тут полным-полно, – он отогнал дюжину мух от лица ребенка. – Да еще ожоги. Дети пытаются помочь в приготовлении пищи. Играют слишком близко от открытого огня. Или вываливаются из нагрудных или наспинных люлек в очаг. Мамаши, сами видите, в основном тоже еще дети.

Действительно, большинству мамаш перевалило максимум за пятнадцать лет. Весь их наряд состоял из цветастых юбок да многочисленных браслетов на руках и на ногах. Груди если и прикрывались, то несколькими рядами бус. Несмотря на заботы и тревоги, все они пребывали в прекрасном расположении духа. Флетча они стеснялись, старались не смотреть на него, но говорили, несомненно, о нем, Барбаре и Джуме.

– Это называется вмешиваться в их жизнь? – Карр заметно устал. – Стоило бы спросить достопочтенного доктора Маккоя, неужели то, что мы сейчас делаем, называется вмешательством? Некоторые из этих чертовых ученых хотели бы накрыть Африку стеклянным колпаком и лишь наблюдать за тем, что происходит под ним.