Эсхатология - [44]

– Ныне я дам испить тебе сотую долю той силы, которую обещал, – сказал отец, входя в круг.

Я задрожал, ибо воздух вокруг завибрировал на тонкой надрывной ноте, и призрак нацелил на меня указательный палец, вытянувшийся словно палка, и коснулся моего лба. Молнии пронзили мое тело, и отброшен мощным толчком я пал на землю. Мне послышался хор противоречивых голосов, вскричавший в моей голове и пропавший.

Словно холодный ветер я бегу, легко уклоняясь от мелькающих ветвей и коряг, и чувство легкости переполняет меня. Я опьянен, я одержим и окрылен, мне не ведома усталость, и я смеюсь над сумбурно проносящимся миром.

Вот указатель границы, разукрашенный и заваленный трофеями. Подле расположились лагерем пилигримы. Оружие и доспехи их покрыты пятнами ржавчины, также как кожа язвами, свидетельства того, что они попали под злой дождь.

Я налетаю на них, я стремителен и беспощаден, мои руки по локоть погружаются в животы, и выдирает позвоночники, выдавливают глаза и отрывают конечности, а победный хор голосов поет в моей голове. Это было… неописуемо.

А потом я упал полностью опустошенный, и мне было плохо и мерзко, вот тогда-то с приходом темноты я ощутил шепот призрака над самым ухом.

– Престань, – из последних сил взмолился я. – Что сотворил ты со мной, отчего я напал на этих несчастных?

– Я лишь дал тебе позволение соприкоснуться с тем великим, что управляет жизнью, узреть истинный смысл бытия.

– Оставь меня, я ничего не хочу.

– Если я сейчас уйду, – хихикнул коварный призрак, – то к рассвету ты будешь уже мертв, ибо сегодня твой организм прожил больше лет, чем ты можешь представить. Да упокоиться Кларисса в объятьях властителя Кнегта, о, я уже вижу, как его холеные пальцы впиваются в мягкие груди, настойчивые губы срывают первый томный вздох, и желанный сок течет по бедрам…

– Прекрати! – заорал я.

– Отчего же? Ужель не сам ты избрал удел слабых?

– Погоди! – с трудом, и не столь от физических страданий выдавил я. – Ты должен остаться.

Призрак вновь захихикал:

– О, я знал, что ты оправдаешь мои надежды. Благоразумный, дерзкий, настоящий сын своего отца, я горжусь тобой! Теперь, да отверзнутся твои очи, и увидишь ты зрением совершенным все, как оно есть!

Тут отступила слепота, и увидел я пока лишь неясные очертания предметов окружавших меня, прочее же – все еще терялась в зеленой дымке. Из нее появилась вторая фигура, больше и ужаснее, чем та, что стояла в изголовье, а за ней – еще одна.

– Взгляни, вот твой дед пришел благословить тебя, и прадед! – в каком-то исступлении прокаркал призрак.

Внезапно я почувствовал удушье, и широко распахнул рот, в который тут же хлынул поток призраков. И вынужден был я глотать его, не иссякающий, изменяющий тело мое. И что-то поселилось в разуме моем, перепархивая с места на место, устраиваясь поудобнее, протесняясь.

С тех пор я начал слышать голоса, разговаривающие со мной, и перестал находить логическое объяснение некоторым своим деяниям. Когда же все закончилось, я обнаружил себя в окружении гигантских мохнатых пиявок, жадно присосавшихся к убитым. Когда отодрал я первую подвернувшуюся, она раззявила пасть в писке, заколотилась в воздухе, и намокли волоски ее от выделенного яда. Я разорвал тварь пополам, но ни капли заветной крови не вылилось из только что пировавшей. Отбросил я половинки тряпки и схватил другую. И вновь тот же результат! Меж тем оставшиеся поспешили скрыться в земле, а одна на прощание промолвила голосом отца-призрака:

– Прочь с дороги!

Трупы были выпиты, останки же пиявок запузырились, растеклись гадкими лужицами. И верно, подумал я, с трудом различая мысль свою от голосов орущих, пока я нахожусь на открытой местности обнаружить меня не трудно, нужно сойти с дороги, раствориться в среде родной, вырыть берлогу и охотиться.

Голоса. Голоса звучали, повторяя без устали, пока я рыл дерн.

– Добро пожаловать в наш мир, мир, где ты умрешь и родишься заново! А потому – не бойся! Мы проведем тебя скрытыми аллеями, где корневища дубов и тисов содержат несметные богатства. Приобщим к секретам запретным, а посему сладким. Мы покажем тебе черный камень бездны, и ты проникнешься восхищением к нему, гордому и отринутому. Научим отворять запертые комнаты в разных домах, ты обнаружишь многие лестницы, ведущие вниз, на еще более нижние уровни.

– А я приведу тебя на праздник долгой ночи, где только и возможно познать истинное удовольствие, нескончаемое блаженство и единение.

– Я подарю тебе власть над презренными незрячими и ярмо на мнящих себя хозяевами, позабыв о живущих в ночи, мученья недругов, распростертых ниц, и весь этот мир. Он твой! Бери его! И делай с ним, что заблагорассудится. Ужели Эталон есть вселенская модель красоты и гармонии, не поклонится ему, не возлюбить, и не восхищаться, не соответствовать – глупо, невежественно и уродливо? Забудь, что говорят эскулапы – жрецы! Тебе откроется другая правда. Правда тьмы и радость крови, надо от жизни брать все, так как живем лишь однажды, из небытия пришли, в разложение уйдем. Цепляйся за каждый момент жизни на поверхности, ты – наша нить, ты – избранный!