Эсхатология - [3]

Она обернулась на этот раз уже рассержено, выхватывая – нет, не меч. То, что Сандр издалека принял за символическую игрушку для отпугивания воров, на самом деле оказалось внушающим уважение длинным и вострым кинжалом. И, по всей видимости, незнакомка прекрасно владела им, и, не раздумывая, готова была пустить в дело. Сандр поспешно поднял руки, делая шаг назад.

– Но погоди! Задержись, останься у моего огня сегодня ночью. Я понимаю, что столь уверенной в себе воительнице нечего бояться, нет, я приглашаю разделить гостеприимство, а не навязываю защиту.

Девушка вопросительно приподняла бровь.

– Ты интересная, красивая…. Очень красивая, и мне была бы приятна твоя компания.

Она вдруг весело рассмеялась. Словно радуга проступила сквозь тонкие струи слепого дождя, подумалось Сандру.

– Ах, вон оно что! Что ж, я учту. Спасибо за приглашение.

– К тому же я раньше не видел тебя и до сих пор не знаю твоего имени, только приблизительно догадываюсь, откуда ты родом, но ведь этого не достаточно.

– Зато я знаю твое, княжич Сандр, и этого поверь мне больше чем достаточно! Все твои мальчишеские попытки познакомиться не более чем долгая и нелепая прелюдия к предложению разделить с тобой ложе. Я постарше тебя и кое-что понимаю в жизни, кроме пустых забав, да пирушек. Вы, испорченные северные князья, все одинаковы, только вот ничего не выйдет – я не твоя вотчина, да и слишком многое поставлено на кон, и покуда старший в роду не обзаведется наследником, потеря девственности, по сути, означает брошенный прямому наследнику вызов, и смертный приговор не заставит себя долго ждать.

– Но хотя бы подай мне надежду, что мы вскоре увидимся вновь.

– Надежда – это миф, что выдумали люди на заре времен. Всему свой черед, не торопи события, и спокойной ночи, мой пылкий князь.

– И все же! – вскричал Сандр. – Ты без ножа ранишь меня!

– Увидимся, еще не раз увидимся, – донеслось от удаляющегося силуэта.

– Морошка, ядовитая немножко, от боли в правом боку, одолей-куст, от сглаза, зависти и заразы, толченые когти трупоеда, эх, хороши для старого непоседы! – бормотал Констант, сидя на корточках копаясь во внутренностях своего раскладного походного ящичка. – Так, а что здесь? Немного топленного моржового жира на дне свинцовой бутыли, чтобы девки старика Константа любили, – он взболтнул содержимое, приложил к уху и уже вполне серьезно прибавил. – Думаю, этого должно хватить, чтобы дотянуть до дому в добром здравии мне и молодому господину.

Этих млекопитающих добывали так далеко, что Сандр, путешествуя, наблюдал их, а точнее его, лишь однажды, да и то среди диковинок бродячего цирка. Волшебный фонарь являл притихшим в темноте зрителям различные образы, далекие и причудливые, бывшие былью и выдумкой. Вот, тяжело опираясь на кривые толстые лапы на лед выбирается морж, он беззвучно разевает пасть, ворочая безглазой заплывшей жировыми складками головой. Отважные охотники – лилипуты по сравнению с этой живой горой сала, своим видом внушающей удивление, но никак не уважение, подскакивают, размахивая гарпунами, клыки зверя стремительно обрушиваются вниз и… а дальше, цилиндр завершал оборот, и все начиналось с начала под разочарованные выдохи обманутой в своих надеждах публики. Как бы то ни было, не смотря на все трудности, сопряженные с добычей, снадобье, получаемое из неспешных великанов-одиночек, большую часть своей жизни скрывающихся под водой, было бесценно. Оно, как ничто более в свете, насыщало организм, обладало ранозаживляющим действием, помогало противостоять недугам порченых земель и непогоде. Согревало в дороге бесстрашных искателей приключений и партии промысловиков, что бродили до самого ледового побережья в поисках бивня мамонта и китового уса. По меткому изречению мудреца, не будь ледяных моржей, люди не отважились бы высунуть носа за ограды своих укрепленных форпостов.

Заложив большие пальцы за ремень, Сандр подчеркнуто невозмутимо наблюдал за его возней, почувствовав присутствие, Констант поднял глаза.

– А, молодой господин вернулся, – он ухмыльнулся беззубым ртом, в седой бороде застряли крошки.

– Я повстречал ее, – безапелляционно заявил Сандр.

– Кого? – не понял старик.

– Ее. Девушку своей мечты, возможно, даму сердца.

– И где она? – Констант недоуменно покрутил башкой, затем его лицо приобрело лукавое выражение. – О, сдается мне, что гостей нам сегодня вечером ждать таки не придется. Мечта оказалась чересчур прыткой для привыкшего к легким победам княжича?

Сандр побагровел. Весь его романтичный, возвышенный настрой как рукой сняло.

– Что ж, заварить тебе успокаивающих трав на ночь, мой мальчик?

– Завари себе…клизму! – в сердцах бросил рассерженный княжич.

В беспокойном сне Сандр вновь перенесся к воспоминаниям раннего детства – то был обжигающий жар и липкая кровь, чьи-то полные ужаса крики, щемящее чувство утраты, безжалостно разорванных объятий и сменившая все глухая обида, злоба, выкристаллизовавшаяся в ненависть, которая, затаившись, с годами лишь взрослела и набирала силу наравне с его телом, негасимо тлела глубоко в зарубцевавшемся сердце. Эта дикая ненависть, ненависть яростная и бешенная, сменявшаяся приступами беспамятства, порой вырывалась из своего мрачного логова, пугая сверстников и воспитателей. К счастью такое случалось редко.