Эсхатология - [2]

– Довольно пугать людей! Убийце нечего делать там, где уже есть один, – возмущенный звонкий голос надвое рассек ветвь повествования.

В наступившей тишине над осколками сказания становится слышна возня невольников: сладострастные вздохи, чавканье, звон цепей.

Сын князя Сандр, воспитанник престарелого учителя, Константа с любопытством взглянул на говорившего. Им, точнее ею, оказалась молодая девушка. Чарующие темно-карие, почти черные глаза глядели бездонным омутом, хранящим клокочущую дерзость и вызов, а морщинки, собравшиеся в уголках глаз, тем не менее, выдавали отходчивый жизнерадостный нрав. Ее лицо с высокими скулами и бледными тонкими, и от этого чуточку суровыми, губами, трудно было назвать привлекательным, но угадывающееся смешение двух кровей делало ее необычным, загадочно-притягательным. Остроконечный шлем, переходящий в кольчужную бармицу не скрывал выбивавшуюся черную челку. Выгравированная сова украшала цельную металлическую пластину на еще не сформировавшейся груди, прочее терялось в игре светотени переменчивого пламени костра, шевелении плащей, движении окружающих.

– Презренные пасынки суеверий, адепты глупости, – с жаром продолжала девушка, – вы горазды выдумывать досужие сплетни с целью оправдать собственные неудачи да мытарства, вызванные леностью! Конечно же, куда легче пенять на мифических злыдней, искать виновного рядом, а не в себе самом. Вот, к примеру, послушать вас, так опять виновата женщина, ее злобная воля! Вы – словно не состоявшиеся в плотской любви одержимые аскеты, шаманы моей таежной родины, знаете какую чудную расхожую байку, придумали они, дабы объяснить участившиеся нападения невесть откуда взявшихся оборотней, тех которые у вас называют «нерожденными», и укрепить свою пошатнувшуюся власть? Разумеется, как всегда при патриархальном укладе общины, первопричиной опять таки стали мы, женщины, точнее наша якобы похотливая натура! Дескать, она услада и бич нашего рода. Мол, те отсталые племена-стаи, что жили высоко в горах, занимались охотой да собирательством, ходили, в чем мать родила, да разбивали тупые головы друг дружки каменными топорами, стали заложниками частых моровых поветрий. Цивилизованный мир и без того погряз в склоках, чтобы еще придавать значение несчастьям каких-то там голозадых, а зря. Беды сделали их донельзя религиозными, и вот, впадая в экстаз во время камлания, дикарки принялись грешить со своими животными тотемами, умоляя мнимых покровителей о снисхождении, моля даровать могучее здоровое потомство, способное противостоять заразе. Ну и горячие просьбы, подкрепленные реальными действиями, не могли остаться без ответа.

Невольные слушатели затаили дыхание, потрясенные напором, откровенностью бесцеремонных высказываний. Никто не решался одернуть юную выскочку. Меж тем, речь незнакомки достигла кульминации.

– А у истоков всего этого бреда оказалась довольно скучная и неблаговидная история о секте мужланов, промышлявших ловлей и приручением животных. Пленникам вырывали клыки, отстригали когти, а иногда и шерсть и запирали в клетки для каких-то ведомых только тюремщикам околонаучных целей. А потом, видимо, что-то не доглядели и весь сумасшедший, жаждущий крови зверинец оказался на свободе. И что же, когда тщательно скрываемая правда открылась, кто-нибудь принес извинения беспочвенно охаянным, битым и униженным девушкам и женщинам? Отнюдь! Мужи лишь поджали губы и лицемерно промолчали, мол, не вашего ума дело, знайте свое место!

Девушка задохнулась от обуревавшего ее волнения. Сандр обратил внимание, что щеки ее стали розовыми, и капля пота застыла на виске, тонкие пальцы, сжимавшие простую рукоятку небольшого, игрушечного на вид меча побелели. Однако внутреннее волнение придало ее облику приземленный, более привлекательный вид, лишило ореола таинственности, сделало доступной, и Сандр почувствовал, как в груди его зарождается тяга, опускающаяся тугим шаром к низу живота, заставляющая пьяно кружиться голову.

Он встал и последовал за стремительно развернувшейся и покинувшей под возмущенное перешептывание собрание очаровательной незнакомкой.

Он догнал ее и ухватил за локоть. Та обернулась резко, отдернув совсем не слабую – да и откуда было взяться безволию в этом не по девичьи гибком и сильном, как теперь Сандр явственно видел, теле молодой хищницы, – руку.

– Прости, я не хотел пугать тебя, мне следовало бы понять, что жизнь и так не была приветлива с тобой, – только и мог промямлить сбитый с толку Сандр, а потом и вовсе не в тему добавил. – А сова, должно быть, является твоим охранительным талисманом?

Девушка не обиделась, лишь презрительно фыркнула, продемонстрировав ошеломленному Сандру острые резцы.

– Дурашка! Это же герб, символ. Сова – мудрая стремительная птица, легендарная хозяйка темной стороны неба. Невидимая и неотвратимая. В бытности наемные убийцы, мой клан теперь поставляет самых лучших телохранителей по обе стороны Уралагских гор. Впрочем, на сегодня хватит историй.

Она сделала попытку продолжить путь среди раскиданных вещей, спящих и возящихся там и тут людей в глубь лагеря, но Сандр вновь удержал ее.