Эсэсовский легион Гитлера. Откровения с петлей на шее - [33]
Война в России была сражением между цивилизацией и дикостью. Варвары могли спать где угодно и есть что угодно. Цивилизованный человек был связан своими привычками, своей любовью к комфорту. Кучи листьев достаточно для татарина, самоеда или монгола. Но мы были другими, мы не могли обойтись без зубной щетки, но чтобы доставить ее, требовались два месяца.
Переусложненные обычаи и лишний багаж цивилизации неизбежно становились жертвами. А человек в куче листьев, проделав путь в тысячу километров, переиграл с помощью жестокости утонченного человека и завершил свой победный марш под победной колесницей на Унтер ден Линден.
Мы поставили свои маленькие зеленые палатки в лесу, где не так много трупов.
Погода снова стала холодной и дождливой. Мы тряслись под промокшим брезентом.
Война превратила лес в настоящие джунгли. Множество лошадей, сбежавших от опасностей битвы, вернулись к дикой жизни. Они сбежали от людей и стойл в густые тени леса.
Мы караулили их на берегах черных прудов. Наши люди превратились в ковбоев и начали тренироваться в метании лассо. А спустя некоторое время они вернулись, волоча за собой на арканах лошадей.
Иногда удавалось поймать кобылу. Из своих палаток мы могли видеть трепетание листвы. Это был прелестный жеребенок, может быть, всего восьми дней от роду, который искал свою мать, хотя еще не слишком уверенно стоял на тонких ножках.
Мы приютили нескольких лошадей. Мы их никогда не привязывали. Они бегали и прыгали вдоль нашей колонны, весело мотая головами и радостно фыркая. Когда мы останавливались, жеребята подбегали к матерям, совали голову под брюхо и жадно сосали, затем беззаботно оглядывались, облизывались, как бы говоря: «Это чертовски вкусно!»
Но работа ковбоя была опасной. Наш лес все еще кишел советскими солдатами, прятавшимися в чаще. Они видели наши верховые упражнения и устраивали засады возле прудов. Несколько человек были убиты и ранены, и мы были вынуждены отказаться от этого развлечения — приручения диких лошадей.
Нашей работой было приручение русских.
Однажды ночью начался очередной марш по меловой дороге, пустынной и пыльной. Зло подбиралось все ближе. Большевистские дивизии, загнанные в Полтаву, начали отходить на восток, огрызаясь. Они впустую бились о железную стену, поставленную вермахтом.
Германское командование опасалось попытки отчаянного прорыва на Изюм и приказало нам занять позицию поперек предполагаемого пути отхода русских. Нам передали грузовики, чтобы мы могли побыстрее добраться до указанного места.
Однако советские войска находились в прочном кольце. Отдельные солдаты пытались выскользнуть из него и гибли. Дивизии маршала Тимошенко исчезали одна за другой.
Против нас находились две казачьи дивизии. Казаки любили своих верховых лошадей, с горячими глазами, наполовину диких, с тревожно раздувающимися ноздрями, которые ловили степные запахи. Казаки не хотели, чтобы их лошади стали добычей завоевателей, поэтому они загнали их в маленькую долину и убивали там тысячами. Потом мы насчитали более 12 000 лошадиных трупов, лежащих один на другом.
Казаки вернулись одни.
Вонь 12 000 гниющих трупов была столь ужасной, что нам пришлось обходить это место по большой дуге.
Битва закончилась.
Крестьяне вернулись на поля, прекрасные черные теплые поля. Они сеяли кукурузу, укладывая в землю каждое зернышко руками. Иногда они останавливались и хором затягивали протяжные, печальные песни.
Этой весной мы оценили все убожество России.
Мы согнали последних русских беженцев из их гнезд, а потом однажды вечером в сильную грозу вышли на лесистые берега Донца.
Берега Донца
Русские грозы просто чудовищны.
В мае и июне стояла страшная жара. Вся страна изнывала от зноя. Но через три дня небеса разверзлись, хлынул ливень, и буквально за четверть часа поля и дороги превратились в черное месиво.
Большое наступление нельзя начинать в такое время. В июле, августе и сентябре грозы случаются реже, примерно один раз в три недели. В это время можно наступать, хотя имеется риск, что придется остановиться, чтобы переждать ливень.
Битва за Харьков в мае 1942 года была скоротечной. Противник был отброшен назад в долину Донца, от Харькова до Изюма. Новая линия фронта простояла до сухих месяцев.
Мы выдвинулись к реке в конце мая. Там мы провели ночь, чистясь от дорожной грязи, и готовились переправиться на холмы на правом берегу реки. Наша часть стояла в залитом водой лесу. Ни одна повозка с боеприпасами не могла к нам пробиться, копыта животных оказались замурованы в подсохшей грязи.
Примерно в 01.00 мы выбрались на вершину холмов. Отсюда нам предстояло вернуться обратно на берега Донца. Чтобы выйти на свои позиции, каждой роте предстояло пройти через лес по тропинке, которая вилась и петляла три километра. Никто ничего не видел. Мы шли вдоль протянутого телефонного провода, так сказать, нити Ариадны, за которую следовало держаться, если ты дорожишь жизнью.
Наши позиции шли на семь километров вниз по реке от города Изюм, мы видели, как его золоченые купола сверкают у подножия высоких белых утесов.
Левый фланг наших позиций был замаскирован на поросших лесом очень крутых холмах, которые пересекали просеки шириной 50 метров. Днем пересечь эти открытые пространства, которые красные простреливали вдоль и поперек, было невозможно.
НОВЫЕ «откровения» от автора самых скандальных фронтовых мемуаров «Эсэсовский легион Гитлера». Циничная «исповедь» военного преступника, о котором сам фюрер сказал: «Если бы у меня был сын, я хотел бы, чтобы он походил на Вас!» и который был приговорен к повешению в родной Бельгии. Продолжение боевого пути добровольческой штурмовой бригады «Валлония», после очередного разгрома переформированной в 28-ю дивизию СС (28. SS-Freiwilligen-Panzergrenadier-Division «Wallonien»). Хотя «переформирована» — это слишком слабо сказано: соединение пришлось возрождать фактически с нуля.Вообще, в 1944-м подчиненные Дегрелля умудрились поставить своеобразный «антирекорд» Вермахта и Ваффен-СС — всего за год «Валлония» была уничтожена трижды: сначала в Корсунь-Шевченковском «котле», откуда вырвались ее жалкие ошметки, затем в Эстонии, где Красная Армия стерла эсэсовцев в порошок всего за неделю боев, и, наконец, в Померании, где дивизию добили окончательно, после чего Дегрелль сбежал в Испанию, чтобы на досуге строчить мемуары о «зверствах большевистских орд» и «беззаветной доблести» эсэсовского интернационала.
Леон Дегрель (фр. Léon Degrelle) (1906, Буйон, Бельгия — 1994, Малага, Испания) — бельгийский военный и политический деятель ультраправого толка. Один из основателей и лидер Рексистской партии Бельгии. Под влиянием гитлеровского национал-социализма, стал ведущим идеологом не только бельгийского, но и европейского коллаборационизма. Обосновывал сотрудничество с немцами необходимостью создания нового, национал-социалистического порядка в объединённой Европе. Инициатор создания в составе Вермахта добровольческого корпуса «Валлония», преобразованного затем в 28-ю добровольческую дивизию Ваффен СС «Валлония», которой командовал на Восточном фронте, Померании, а в конце войны — на Западном фронте. В мае 1945 года бежал в Норвегию, откуда вылетел в испанский Сан-Себастьян.
![Любимец Гитлера [Русская кампания глазами генерала СС]](/storage/book-covers/0b/0b8071fb871e504f332a403b9d9190afa93ed1e7.jpg)
Мемуары командующего 28-й добровольческой дивизией СС «Валлония» были впервые изданы в 1949 году за границей. Советскому и российскому читателю они были неизвестны, несмотря на то что воспоминания гитлеровского военачальника посвящены в основном войне на Восточном фронте. И вот впервые в России — полный перевод этого произведения на русский язык. Леон Дегрелль — бельгийский военный и политический деятель ультраправого толка. Один из основателей и лидер Рексистской партии Бельгии, человек, сделавший головокружительную карьеру в войсках СС.
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.
Работа Вальтера Грундмана по-новому освещает личность Иисуса в связи с той религиозно-исторической обстановкой, в которой он действовал. Герхарт Эллерт в своей увлекательной книге, посвященной Пророку Аллаха Мухаммеду, позволяет читателю пережить судьбу этой великой личности, кардинально изменившей своим учением, исламом, Ближний и Средний Восток. Предназначена для широкого круга читателей.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эта книга стала откровением для Запада. Этот бестселлер перевернул представления европейцев о Второй Мировой войне, приоткрыв хотя бы часть правды о Великой Победе советского народа. Именно из этой нашумевшей книги массовый западный читатель узнал о титанической битве на Курской дуге, где сгорела элита бронетанковых войск Третьего Рейха.Автор не скрывает, что работа над этой темой стала откровением и для него самого, заставив осознать тот простой факт, что масштабы и ожесточение сражений на советско-германском фронте превосходили все, с чем союзникам пришлось столкнуться на Западе, и что судьба Второй Мировой решалась вовсе не на пляжах Нормандии, а на бескрайних просторах России.
После падения Третьего Рейха битые немецкие генералы попытались переложить всю вину и за военные преступления, и за разгром Вермахта на нацистское руководство и лично Гитлера — из мемуаров в мемуары кочуют проклятия в адрес «бесноватого фюрера», его «роковых решений» и «фатальных ошибок», якобы предопределивших исход войны и поражение Германии. Однако этот расхожий миф, подхваченный западной пропагандой, не только упрощает подлинную картину событий, сводя реальную историю к идеологическим штампам, но и принижает подвиг советского народа, одержавшего заслуженную победу над сильным, умным и умелым врагом.В данной книге представлены работы ведущих германских историков, которые решительно опровергают пропагандистские штампы, раскрывая подлинные, а не вымышленные причины поражения Рейха и представляя немецкую точку зрения на ход вооруженной борьбы и итоги Второй Мировой.
Этот легендарный самолет стал одним из главных символов блицкрига — именно эскадры «Юнкерсов» Ju 87 расчищали путь немецким танковым клиньям. Этот пикирующий бомбардировщик наводил ужас на врагов Рейха. Узнаваемый хищный силуэт с «чаечным» изломом крыла, неубирающиеся шасси с характерными обтекателями, за которые красноармейцы прозвали Ю-87 «лаптежником», сводящий с ума вой сирен, включавшихся перед пикированием, великолепная выучка экипажей, непревзойденная точность бомбометания — в начале войны этот самолет не знал себе равных.
Советская пропаганда величала Красную Армию «Непобедимой и легендарной», однако, положа руку на сердце, в начале Второй Мировой войны у Вермахта было куда больше прав на этот почетный титул – в 1939–1942 гг. гитлеровцы шли от победы к победе, «вчистую» разгромив всех противников в Западной Европе и оккупировав пол-России, а военное искусство Рейха не знало себе равных. Разумеется, тогда никому не пришло бы в голову последовать примеру Петра I, который, одержав победу под Полтавой, пригласил на пир пленных шведских генералов и поднял «заздравный кубок» в честь своих «учителей», – однако и РККА очень многому научилась у врага, в конце концов превзойдя немецких «профессоров» по всем статьям (вспомнить хотя бы Висло-Одерскую операцию или разгром Квантунской армии, по сравнению с которыми меркнут даже знаменитые блицкриги)