Эсэсовский легион Гитлера. Откровения с петлей на шее - [32]
В это же самое время одна из наших рот выскочила из окопов и захватила деревню напротив Яблонской, на другой стороне речки.
Долина была открыта.
Было совершенно необходимо не давать противнику передышки.
Судьба Яблонской могла посеять панику в тылу русских. Немецкое командование намеревалось использовать все выгоды ситуации. В 20.00 начался второй этап наступления.
Большие пылающие стога освещали холмы, пока мы пробирались через русские минные поля. Тысячи солдат двигались вперед ползком, так как яркий огонь делал из них слишком хорошие мишени. Время от времени солдат натыкался на мину, и его подбрасывало в воздух, разорванного на куски. В долине также подорвались несколько артиллерийских расчетов вместе со своими лошадьми и пушками. Однако необходимо было наступать, чтобы занять еще до рассвета новую гряду холмов в 8 километрах к востоку.
В 04.00 мы вышли на назначенный рубеж, и мерцающий рассвет приветствовал нас. Прошлой ночью температура внезапно подскочила до 40 градусов выше нуля, буквально за одну ночь расцвели тысячи вишневых деревьев в долине. Она превратилась в кипящее белое море душистых цветов, по которому мы плыли по направлению к врагу.
Пятьдесят градусов
Бой за Яблонскую стал одним из эпизодов битвы за Харьков. По всему котлу на Донце мы выбивали советские войска из укрытий, громили и уничтожали точно так же, как это происходило в нашем секторе. Повсюду фронт, стабилизировавшийся в начале марта, был разорван танками и «Штуками». Укрепления красных, одно за другим, захватывались нашими войсками. Где и как русские сумеют восполнить свои потери?
В конце концов они обратились в бегство по всему фронту на Донце. 18 мая 1942 года, в то самое утро, когда мы прорвались через долину, мы столкнулись только с арьергардом и отставшими от своих частей. Мы преследовали противника по пятам и мчались вперед со всей скоростью, какую только можно было развить в пыльной степи.
Адское солнце поднялось в зенит, и температура повысилась еще больше.
Маршируя в облаке пыли высотой три или четыре метра, мы проходили мимо беженцев — сотни женщин и детей, крестьянки в синих и красных платках, босоногие пацаны, коровы с маленькими телятами, которые не могли убежать. Все они тащили с собой свои скудные пожитки на маленьких тележках: одну или две корзины зерна, деревянную кадушку, жалкие тряпки, ведро из колодца. Мы поглядывали на красивых девушек. Из этого толпа сделала вывод, что мы не людоеды, и остановилась. Мы отправили всех их в противоположном направлении, к брошенным деревням. Маленькие телята так забавно чихали, тащась за хвостом матери!
Мы прошли около 20 километров с максимальной быстротой, покрывшись густой пылью. Наши губы пересохли, а лица стали черно-багровыми.
И тут над дорогой поднялась туча пыли, еще более густая, чем наша. Это была кавалерия, словно вынырнувшая из прошлого! Одна из великолепных советских казачьих дивизий удирала во все лопатки, а теперь мимо нас пролетела германская кавалерия, преследуя беглецов.
Мы останавливались в деревнях, напоенных ароматами цветения, заполнившими все вокруг в эти весенние дни. Мы располагались под вишневыми деревьями, глядя, как солнечные лучи играют на нежных цветочных лепестках. Температура поднялась до 55 градусов. В феврале в этой же самой местности на нас обрушился мороз 42 градуса ниже нуля, то есть перепады температуры составляли 100 градусов! А форма у нас была только одна…
Хутора стояли в тени деревьев, сверкая разными красками: серая и желтая солома, ставни синие, зеленые или красные, расписанные голубями и подсолнухами. Свиньи, розовые и черные, копошились во дворах. Глаза женщин сияли от радости, что больше нет причин бояться, и от того, что они видели столько молодых, крепких мужчин.
После прибытия мы разделись до трусов и подставили свои бледные тела солнцу. Река все еще была холоднющей, но мы все-таки бросились в нее, хотя потом щелкали зубами. Мы победили зиму и теперь воспрянули к жизни! Подставив спины жаркому солнцу, впитывая его тепло, мы загорали и наполняли тела новой энергией. Раздетые до трусов, мы прыгали на лошадей и неслись галопом, наслаждаясь скоростью, своей силой и молодостью, наши глаза горели, и мы чувствовали себя подлинными хозяевами степи!
В тенистых оврагах, отходящих от маленьких долин, все еще лежал снег, но небо было голубым, крылья ветряных мельниц вращались, и мы жевали лепестки цветов вишни. Противник бежал.
Мы подошли к лесам.
Вдоль тропинок гнили многочисленные трупы. На окраине леса разыгралась жестокая битва, противник упорно оборонял его. Трупы монголов и татар валялись повсюду, наполовину разложившиеся, демонстрируя желтые внутренности. Мы поспешили дальше и остановились в брошенном советском лагере.
Лагерь, тщательно замаскированный под деревьями, состоял из конических хижин, подобных лапландским. Вход в эти жилища был очень низким. Внутри красные спали под грудами палых листьев. Вероятно, для них зима была не столь жестокой, как для нас в наших дырявых избах с окнами, разбитыми близкими разрывами. Стойла для лошадей были такими же примитивными. В общем, это было всего лишь стойбище дикого сибирского племени, которое лучше нас знало, как пережить ужасную зиму.
НОВЫЕ «откровения» от автора самых скандальных фронтовых мемуаров «Эсэсовский легион Гитлера». Циничная «исповедь» военного преступника, о котором сам фюрер сказал: «Если бы у меня был сын, я хотел бы, чтобы он походил на Вас!» и который был приговорен к повешению в родной Бельгии. Продолжение боевого пути добровольческой штурмовой бригады «Валлония», после очередного разгрома переформированной в 28-ю дивизию СС (28. SS-Freiwilligen-Panzergrenadier-Division «Wallonien»). Хотя «переформирована» — это слишком слабо сказано: соединение пришлось возрождать фактически с нуля.Вообще, в 1944-м подчиненные Дегрелля умудрились поставить своеобразный «антирекорд» Вермахта и Ваффен-СС — всего за год «Валлония» была уничтожена трижды: сначала в Корсунь-Шевченковском «котле», откуда вырвались ее жалкие ошметки, затем в Эстонии, где Красная Армия стерла эсэсовцев в порошок всего за неделю боев, и, наконец, в Померании, где дивизию добили окончательно, после чего Дегрелль сбежал в Испанию, чтобы на досуге строчить мемуары о «зверствах большевистских орд» и «беззаветной доблести» эсэсовского интернационала.
Леон Дегрель (фр. Léon Degrelle) (1906, Буйон, Бельгия — 1994, Малага, Испания) — бельгийский военный и политический деятель ультраправого толка. Один из основателей и лидер Рексистской партии Бельгии. Под влиянием гитлеровского национал-социализма, стал ведущим идеологом не только бельгийского, но и европейского коллаборационизма. Обосновывал сотрудничество с немцами необходимостью создания нового, национал-социалистического порядка в объединённой Европе. Инициатор создания в составе Вермахта добровольческого корпуса «Валлония», преобразованного затем в 28-ю добровольческую дивизию Ваффен СС «Валлония», которой командовал на Восточном фронте, Померании, а в конце войны — на Западном фронте. В мае 1945 года бежал в Норвегию, откуда вылетел в испанский Сан-Себастьян.
![Любимец Гитлера [Русская кампания глазами генерала СС]](/storage/book-covers/0b/0b8071fb871e504f332a403b9d9190afa93ed1e7.jpg)
Мемуары командующего 28-й добровольческой дивизией СС «Валлония» были впервые изданы в 1949 году за границей. Советскому и российскому читателю они были неизвестны, несмотря на то что воспоминания гитлеровского военачальника посвящены в основном войне на Восточном фронте. И вот впервые в России — полный перевод этого произведения на русский язык. Леон Дегрелль — бельгийский военный и политический деятель ультраправого толка. Один из основателей и лидер Рексистской партии Бельгии, человек, сделавший головокружительную карьеру в войсках СС.
Один из величайших ученых XX века Николай Вавилов мечтал покончить с голодом в мире, но в 1943 г. сам умер от голода в саратовской тюрьме. Пионер отечественной генетики, неутомимый и неунывающий охотник за растениями, стал жертвой идеологизации сталинской науки. Не пасовавший ни перед научными трудностями, ни перед сложнейшими экспедициями в самые дикие уголки Земли, Николай Вавилов не смог ничего противопоставить напору циничного демагога- конъюнктурщика Трофима Лысенко. Чистка генетиков отбросила отечественную науку на целое поколение назад и нанесла стране огромный вред. Воссоздавая историю того, как величайшая гуманитарная миссия привела Николая Вавилова к голодной смерти, Питер Прингл опирался на недавно открытые архивные документы, личную и официальную переписку, яркие отчеты об экспедициях, ранее не публиковавшиеся семейные письма и дневники, а также воспоминания очевидцев.
Более тридцати лет Елена Макарова рассказывает об истории гетто Терезин и курирует международные выставки, посвященные этой теме. На ее счету четырехтомное историческое исследование «Крепость над бездной», а также роман «Фридл» о судьбе художницы и педагога Фридл Дикер-Брандейс (1898–1944). Документальный роман «Путеводитель потерянных» органично продолжает эту многолетнюю работу. Основываясь на диалогах с бывшими узниками гетто и лагерей смерти, Макарова создает широкое историческое полотно жизни людей, которым заново приходилось учиться любить, доверять людям, думать, работать.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Эта книга стала откровением для Запада. Этот бестселлер перевернул представления европейцев о Второй Мировой войне, приоткрыв хотя бы часть правды о Великой Победе советского народа. Именно из этой нашумевшей книги массовый западный читатель узнал о титанической битве на Курской дуге, где сгорела элита бронетанковых войск Третьего Рейха.Автор не скрывает, что работа над этой темой стала откровением и для него самого, заставив осознать тот простой факт, что масштабы и ожесточение сражений на советско-германском фронте превосходили все, с чем союзникам пришлось столкнуться на Западе, и что судьба Второй Мировой решалась вовсе не на пляжах Нормандии, а на бескрайних просторах России.
После падения Третьего Рейха битые немецкие генералы попытались переложить всю вину и за военные преступления, и за разгром Вермахта на нацистское руководство и лично Гитлера — из мемуаров в мемуары кочуют проклятия в адрес «бесноватого фюрера», его «роковых решений» и «фатальных ошибок», якобы предопределивших исход войны и поражение Германии. Однако этот расхожий миф, подхваченный западной пропагандой, не только упрощает подлинную картину событий, сводя реальную историю к идеологическим штампам, но и принижает подвиг советского народа, одержавшего заслуженную победу над сильным, умным и умелым врагом.В данной книге представлены работы ведущих германских историков, которые решительно опровергают пропагандистские штампы, раскрывая подлинные, а не вымышленные причины поражения Рейха и представляя немецкую точку зрения на ход вооруженной борьбы и итоги Второй Мировой.
Этот легендарный самолет стал одним из главных символов блицкрига — именно эскадры «Юнкерсов» Ju 87 расчищали путь немецким танковым клиньям. Этот пикирующий бомбардировщик наводил ужас на врагов Рейха. Узнаваемый хищный силуэт с «чаечным» изломом крыла, неубирающиеся шасси с характерными обтекателями, за которые красноармейцы прозвали Ю-87 «лаптежником», сводящий с ума вой сирен, включавшихся перед пикированием, великолепная выучка экипажей, непревзойденная точность бомбометания — в начале войны этот самолет не знал себе равных.
Советская пропаганда величала Красную Армию «Непобедимой и легендарной», однако, положа руку на сердце, в начале Второй Мировой войны у Вермахта было куда больше прав на этот почетный титул – в 1939–1942 гг. гитлеровцы шли от победы к победе, «вчистую» разгромив всех противников в Западной Европе и оккупировав пол-России, а военное искусство Рейха не знало себе равных. Разумеется, тогда никому не пришло бы в голову последовать примеру Петра I, который, одержав победу под Полтавой, пригласил на пир пленных шведских генералов и поднял «заздравный кубок» в честь своих «учителей», – однако и РККА очень многому научилась у врага, в конце концов превзойдя немецких «профессоров» по всем статьям (вспомнить хотя бы Висло-Одерскую операцию или разгром Квантунской армии, по сравнению с которыми меркнут даже знаменитые блицкриги)