Эсэсовский легион Гитлера. Откровения с петлей на шее - [35]
У этого беглеца было живое лицо и сверкающие глаза, но мы никак не могли понять его. Каждый из нас использовал все четыре слова, которые мы знали по-русски. Бесполезно. Наконец, один из наших солдат в сердцах брякнул: «Merde!», то есть «Дерьмо!»
«А, теперь понятно, вы французы, не так ли?» — воскликнул русский с явным парижским акцентом.
Оказалось, он был переводчиком Интуриста. Он прожил на Монмартре несколько лет. Грубое «Merde!» неожиданно преисполнило его самых теплых чувств. Его восторг был безграничным. Наконец-то он сбежал от советской нищеты! Он передал нам массу совершенно бесценных сведений о наших противниках. Мы дали ему брюки и пару крепких башмаков. Предоставленный сам себе, он охотно уволок пустые кухонные котлы в тыл.
К несчастью, румыны, несмотря на все наши просьбы, продолжали убивать русских, которые переходили на нашу сторону. Бедные парни шлепали по мелководью с поднятыми руками, но их расстреливали прежде, чем они успевали подняться на берег. Если им удавалось уйти от пуль, румыны расстреливали их на рассвете, громко хохоча. Дунайские убийцы сбрасывали изрешеченные пулями тела обратно в Донец, и они плыли вниз по течению.
Русские, прятавшиеся в зарослях на своем берегу, могли видеть это зверство. Через несколько дней они потеряли всякую охоту переправляться через реку. Они разозлились и жаждали мести. А нам предстояли несколько весьма занятых недель.
Кровь и ловушки
Позиции в лесу, которые мы занимали в июле 1942 года, были относительно хорошо замаскированы. Имелась возможность незаметно передвигаться под прикрытием деревьев, если ты соблюдал осторожность. Тем не менее изредка вокруг свистали пули, ударяясь о стволы дубов, и при случайном рикошете они вполне могли поразить неудачника, который на секунду выглянул из своего убежища.
С другой стороны, чем ближе находились позиции к городу Изюм, тем реже становилась растительность. В конце концов, наш фронт протянулся на целый километр через болото, и мы оказались прямо на палящем солнце. Лишь несколько жалких пучков грязного камыша оживляли эти унылые низменности.
Наш взвод саперов расположился посреди этой болотистой лужи, построив несколько дотов. Пулеметы, расположенные там, господствовали над течением Донца. Эти парни, перемазанные тиной, обожженные солнцем, стали черными, как негры. Вдобавок их пожирали полчища комаров.
Днем подойти к маленьким фортам было просто невозможно. Однажды мне это все-таки удалось, но пришлось бежать галопом под дулами русских винтовок. Приходилось поручать все это посыльным. Однако огонь русских был настолько сильным, что никто из них не решался идти. Мы могли поддерживать связь только после наступления темноты. Тогда несколько добровольцев, нагруженные рюкзаками с хлебом, отваживались проползти к позициям на болоте, которые подвергались постоянному обстрелу из пулеметов и освещались ракетами.
Людям приходилось сгибаться в три погибели. И слишком часто хлеб оказывался смоченным кровью посыльного, которого приходилось волочить назад, наскоро перевязав.
На юге от цепи болот и жидких рощиц находились участки целины, за которыми шли возделанные поля и деревня.
Ночью наши разведчики нашли дорогу от окраины деревни к реке. Им следовало вернуться до рассвета. Это было просто необходимо, иначе в течение 15 часов пришлось бы изображать мертвых. Перебежка в 20 метров от одной избы до другой могла стоить жизни.
Разведчики добрались до населенного пункта, преодолев длинный подъем, совершенно обнаженный.
Несмотря на бои, крестьянки продолжали обрабатывать поля. Между Донцом и маленьким селом, которое располагалось между нами и противником, тянулись две сотни метров богатых полей, чрезвычайно плодородных. Украинцы не желали терять свой урожай. Мы позволяли им ходить в поле и возвращаться домой. Русские, как и мы, терпели сельскохозяйственные работы.
Между двумя траншеями, утыканными пулеметами, около 50 женщин трудились на черных полях. Они были соблазном для солдат. Красивая молодая девушка, сгибающаяся и выпрямляющаяся, всегда представляла собой волнующее зрелище. Мы с волнением следили за их бедрами, слушали их пение, непроизвольно радуясь, но наши пальцы лежали на курках.
Вечером темнота наступала около 21.00. Нам было необходимо укрываться, чтобы закат не обрисовал наши силуэты на склоне холма. В 22.00 наши парни отправлялись на передовые посты на берег реки. Траншеи, ведущие к ним, проходили под некоторыми сараями и змеились зигзагом по полю. Но в конце пути несколько десятков метров приходилось ползти по-пластунски.
Русские использовали разные средства, чтобы осветить прифронтовую полосу. Они запускали в небо ракеты, сверкавшие, точно фейерверк. Так как невозможно было пускать ракеты каждые полминуты по всему сектору, они приняли более простую систему. Они выпускали две или три зажигательные пули в избу, пока та не загоралась. После этого деревня пылала до самого утра.
Эти факелы освещали теплые, приятные ночи. Чтобы передвигаться, нам приходилось медленно ползти вдоль изгородей, делая долгие остановки, пока пули свистели над головой или шлепались в грязь прямо у тебя под носом.
НОВЫЕ «откровения» от автора самых скандальных фронтовых мемуаров «Эсэсовский легион Гитлера». Циничная «исповедь» военного преступника, о котором сам фюрер сказал: «Если бы у меня был сын, я хотел бы, чтобы он походил на Вас!» и который был приговорен к повешению в родной Бельгии. Продолжение боевого пути добровольческой штурмовой бригады «Валлония», после очередного разгрома переформированной в 28-ю дивизию СС (28. SS-Freiwilligen-Panzergrenadier-Division «Wallonien»). Хотя «переформирована» — это слишком слабо сказано: соединение пришлось возрождать фактически с нуля.Вообще, в 1944-м подчиненные Дегрелля умудрились поставить своеобразный «антирекорд» Вермахта и Ваффен-СС — всего за год «Валлония» была уничтожена трижды: сначала в Корсунь-Шевченковском «котле», откуда вырвались ее жалкие ошметки, затем в Эстонии, где Красная Армия стерла эсэсовцев в порошок всего за неделю боев, и, наконец, в Померании, где дивизию добили окончательно, после чего Дегрелль сбежал в Испанию, чтобы на досуге строчить мемуары о «зверствах большевистских орд» и «беззаветной доблести» эсэсовского интернационала.
Леон Дегрель (фр. Léon Degrelle) (1906, Буйон, Бельгия — 1994, Малага, Испания) — бельгийский военный и политический деятель ультраправого толка. Один из основателей и лидер Рексистской партии Бельгии. Под влиянием гитлеровского национал-социализма, стал ведущим идеологом не только бельгийского, но и европейского коллаборационизма. Обосновывал сотрудничество с немцами необходимостью создания нового, национал-социалистического порядка в объединённой Европе. Инициатор создания в составе Вермахта добровольческого корпуса «Валлония», преобразованного затем в 28-ю добровольческую дивизию Ваффен СС «Валлония», которой командовал на Восточном фронте, Померании, а в конце войны — на Западном фронте. В мае 1945 года бежал в Норвегию, откуда вылетел в испанский Сан-Себастьян.
![Любимец Гитлера [Русская кампания глазами генерала СС]](/storage/book-covers/0b/0b8071fb871e504f332a403b9d9190afa93ed1e7.jpg)
Мемуары командующего 28-й добровольческой дивизией СС «Валлония» были впервые изданы в 1949 году за границей. Советскому и российскому читателю они были неизвестны, несмотря на то что воспоминания гитлеровского военачальника посвящены в основном войне на Восточном фронте. И вот впервые в России — полный перевод этого произведения на русский язык. Леон Дегрелль — бельгийский военный и политический деятель ультраправого толка. Один из основателей и лидер Рексистской партии Бельгии, человек, сделавший головокружительную карьеру в войсках СС.
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.
Работа Вальтера Грундмана по-новому освещает личность Иисуса в связи с той религиозно-исторической обстановкой, в которой он действовал. Герхарт Эллерт в своей увлекательной книге, посвященной Пророку Аллаха Мухаммеду, позволяет читателю пережить судьбу этой великой личности, кардинально изменившей своим учением, исламом, Ближний и Средний Восток. Предназначена для широкого круга читателей.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эта книга стала откровением для Запада. Этот бестселлер перевернул представления европейцев о Второй Мировой войне, приоткрыв хотя бы часть правды о Великой Победе советского народа. Именно из этой нашумевшей книги массовый западный читатель узнал о титанической битве на Курской дуге, где сгорела элита бронетанковых войск Третьего Рейха.Автор не скрывает, что работа над этой темой стала откровением и для него самого, заставив осознать тот простой факт, что масштабы и ожесточение сражений на советско-германском фронте превосходили все, с чем союзникам пришлось столкнуться на Западе, и что судьба Второй Мировой решалась вовсе не на пляжах Нормандии, а на бескрайних просторах России.
После падения Третьего Рейха битые немецкие генералы попытались переложить всю вину и за военные преступления, и за разгром Вермахта на нацистское руководство и лично Гитлера — из мемуаров в мемуары кочуют проклятия в адрес «бесноватого фюрера», его «роковых решений» и «фатальных ошибок», якобы предопределивших исход войны и поражение Германии. Однако этот расхожий миф, подхваченный западной пропагандой, не только упрощает подлинную картину событий, сводя реальную историю к идеологическим штампам, но и принижает подвиг советского народа, одержавшего заслуженную победу над сильным, умным и умелым врагом.В данной книге представлены работы ведущих германских историков, которые решительно опровергают пропагандистские штампы, раскрывая подлинные, а не вымышленные причины поражения Рейха и представляя немецкую точку зрения на ход вооруженной борьбы и итоги Второй Мировой.
Этот легендарный самолет стал одним из главных символов блицкрига — именно эскадры «Юнкерсов» Ju 87 расчищали путь немецким танковым клиньям. Этот пикирующий бомбардировщик наводил ужас на врагов Рейха. Узнаваемый хищный силуэт с «чаечным» изломом крыла, неубирающиеся шасси с характерными обтекателями, за которые красноармейцы прозвали Ю-87 «лаптежником», сводящий с ума вой сирен, включавшихся перед пикированием, великолепная выучка экипажей, непревзойденная точность бомбометания — в начале войны этот самолет не знал себе равных.
Советская пропаганда величала Красную Армию «Непобедимой и легендарной», однако, положа руку на сердце, в начале Второй Мировой войны у Вермахта было куда больше прав на этот почетный титул – в 1939–1942 гг. гитлеровцы шли от победы к победе, «вчистую» разгромив всех противников в Западной Европе и оккупировав пол-России, а военное искусство Рейха не знало себе равных. Разумеется, тогда никому не пришло бы в голову последовать примеру Петра I, который, одержав победу под Полтавой, пригласил на пир пленных шведских генералов и поднял «заздравный кубок» в честь своих «учителей», – однако и РККА очень многому научилась у врага, в конце концов превзойдя немецких «профессоров» по всем статьям (вспомнить хотя бы Висло-Одерскую операцию или разгром Квантунской армии, по сравнению с которыми меркнут даже знаменитые блицкриги)