Есенин: Обещая встречу впереди - [288]
Ну ответьте же себе честно: куда ещё надо было отправиться Есенину на своём поэтическом пути?
Ещё раз жениться — и написать стихи о жене?
Влюбиться в очередную актрису и посвятить ей стихи про имя, свистящее, как ноябрь?
Сочинить поэму о Будённом?
Поселиться в деревне и выдать цикл жизнерадостных стихов о рыбаках?
«Маленькой поэмой» о первом тракторе на деревне всех удивить?
Переквалифицироваться в детского поэта — и соревноваться с Корнеем Чуковским?
Начать писать эпиграммы на пролетарских поэтов и «напостовцев»?
Открыть свой курс в Литературном институте?
От всего перечисленного, когда это применяется к Есенину, веет тошнотворной тоской.
Он не мог уйти ни в драму, ни в сценарную работу, как ушли, скажем, Шершеневич и Мариенгоф.
Он не мог, как Ходасевич, засесть за биографию если не Державина, так, к примеру, Аполлона Григорьева, Петра Вяземского или кого там — Льва Мея (в последний год жизни увлёкся этим замечательным поэтом).
Он не мог уйти в частную жизнь — никого не любил.
Он не мог уехать ни за границу, ни на Байкал, ни в Сибирь — никуда.
В монастырь не мог уйти.
Выбора он себе не оставил.
Между прочим, в Ленинграде никаких дел у него не было — вообще.
Он поехал туда умирать — подальше от дома.
В Ленинграде прохладно, ветрено; там всё не так быстро разлагается, как в Москве.
Но в этот раз не сложилось.
Что ж делать-то?
Ну, встретился с Клюевым. А с кем же ещё, после Мариенгофа?
Клюев сказал после посещения Есенина: «…одна шкура осталась от человека».
Человека уже не было, человек уже умер, но ещё болтался на сквозняках, как стираное-перестираное, обледеневшее бельё.
Зашёл в гости к супругам Устиновым — с Георгием был знаком ещё со времён Гражданской, когда собирался вступить в партию.
Устиновы жили в гостинице «Англетер» на Исаакиевской площади.
Той самой, где когда-то Есенин с Дункан останавливался.
Не то чтобы он присмотрел себе место и осознанно решил: сюда приеду в другой раз, в «Англетер».
Но на самой последней страничке подсознания, в уголке, бесцветным карандашом галочку поставил.
Ангелы какие-то в этом названии слышатся: тело, литера, глотка, терра.
6 ноября Есенин вернулся в Москву.
По возвращении снова пошёл к Асееву.
Есенина преследует что-то вроде навязчивой идеи: раздать все долги, со всеми проститься, перед всеми извиниться.
Асеев вспоминает: «…он имел вид усталый и несчастный».
Поздоровался неожиданным образом — протянул руку и грустно представился:
— Свидригайлов.
«…улыбнулся… собрав складку на лбу, виновато и нежно сказал:
— Я должен к тебе приехать извиниться. Я так опозорил себя перед твоей женой. Я приеду, скажу ей, что мне очень плохо последнее время! Когда можно приехать?
Я ответил ему, что лучше бы не приезжать извиняться, так как дело ведь кончится опять скандалом.
Он посмотрел на меня, сжал зубы и сказал:
— Ты не думай! У меня воля есть. Я приеду трезвый. Со своей женой! И не буду ничего пить. Ты мне не давай. Хорошо? Или вот что: пить мне всё равно нужно. Так ты давай мне воду. Ладно? А ругаться я не буду. Вот хочешь, просижу с тобой весь день и ни разу не выругаюсь?
В хриплом полушёпоте его были ноты упрямства, прерываемого отчаянием».
Асеев согласился, и Есенин немедленно повёл его в пивную.
Кажется, с Есениным был Приблудный.
Асеев признаёт: за всё время их общения — говорили о поэзии — Есенин действительно совсем не ругался матом, словно что-то доказывая не только ему, но и себе; более того, с пяти кружек пива не очень даже захмелел.
Впрочем, замечает Асеев, сразу после расставания Есенин устроил шумную драку — прилюдно избил того самого своего спутника.
Так что к жене Асеева он так и не попал.
Все наблюдавшие в тот ноябрь быт Сергея и Софьи с печалью признают: скандалы не прекращались ни на день.
Через день Есенин уходил из дома и ночевал у друзей.
Чаще всего у художника Георгия Якулова.
Круг тех дней: Василий Наседкин, Иван Касаткин, Павел Радимов.
Даже с Пильняком встретился однажды — и скандала не случилось.
То ли вид у Есенина такой был, что Пильняку становилось его жальче, чем себя. То ли у Пильняка чувство к Толстой выгорело. То ли и то и другое.
На очередном круге есенинских метаний по Москве Виктор Шкловский застал его рыдающим на Тверской.
— Пушкин, за что ты меня погубил? — повторял Есенин.
К 20 ноября стало ясно, что ни заступничество Луначарского, ни письмо Вардина своей роли не сыграли — судья Липкин твёрдо решил наказать Есенина за дебош у дверей купе дипкурьера Рога.
Родственники уговорили Есенина лечь в психиатрическую лечебницу: невменяемых не судят.
Сёстры, Соня, Берзинь выдохнули — ну хоть таким образом его урезонить.
Может, хорошо, что он этого Рога последними словами покрыл.
За несколько дней до лечебницы Есенин ещё раз заходил к Мариенгофу — с бутылкой шампанского.
Мариенгоф пить не хотел — утро, и Есенин выпил всё сам.
Ухнув стаканом об стол, вдруг заметил на стене ковёр с большими красными и жёлтыми цветами.
Мариенгоф:
«Есенин остановил на них взгляд. Зловеще ползли секунды, и ещё зловещей расползались есенинские зрачки, пожирая радужную оболочку. Узенькие кольца белков налились кровью. А чёрные дыры зрачков — страшным, голым безумием.
Захар Прилепин — прозаик, публицист, музыкант, обладатель премий «Национальный бестселлер», «СуперНацБест» и «Ясная Поляна»… Известность ему принесли романы «Патологии» (о войне в Чечне) и «Санькя»(о молодых нацболах), «пацанские» рассказы — «Грех» и «Ботинки, полные горячей водкой». В новом романе «Обитель» писатель обращается к другому времени и другому опыту.Соловки, конец двадцатых годов. Широкое полотно босховского размаха, с десятками персонажей, с отчетливыми следами прошлого и отблесками гроз будущего — и целая жизнь, уместившаяся в одну осень.
Второй роман одного из самых ярких дебютантов «нулевых» годов, молодого писателя из Нижнего Новгорода, финалиста премии «Национальный бестселлер»-2005 станет приятным открытием для истинных ценителей современной прозы. «Санькя» — это история простого провинциального паренька, Саши Тишина, который, родись он в другие времена, вполне мог бы стать инженером или рабочим. Но «свинцовая мерзость» современности не дает ему таких шансов, и Сашка вступает в молодежную революционную партию в надежде изменить мир к лучшему.Классический психологический роман, что сегодня уже само по себе большая редкость, убедительное свидетельство тому, что мы присутствуем при рождении нового оригинального писателя.
Не совсем понятно, что делать с Прилепиным, по какому разряду его числить. У нас такой литературы почти не было.Проза Прилепина вызывает желание жить — не прозябать, а жить на всю катушку. Еще десяток таких романов, чтобы уж самых ленивых и безграмотных проняло, — и России не понадобится никакая революция.Дмитрий Быков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Захар Прилепин – прозаик, публицист, музыкант, обладатель премий “Большая книга”, “Национальный бестселлер” и “Ясная Поляна”. Автор романов “Обитель”, “Санькя”, “Патологии”, “Чёрная обезьяна”, циклов рассказов “Восьмёрка”, “Грех”, “Ботинки, полные горячей водкой” и “Семь жизней”, сборников публицистики “К нам едет Пересвет”, “Летучие бурлаки”, “Не чужая смута”, “Взвод”, “Некоторые не попадут в ад”. “Ополченский романс” – его первая попытка не публицистического, а художественного осмысления прожитых на Донбассе военных лет.
Захар Прилепин — прозаик, публицист, музыкант, обладатель премий «Большая книга», «Национальный бестселлер» и «Ясная Поляна». Автор романов «Обитель», «Санькя», «Патологии», «Чёрная обезьяна», сборников рассказов «Восьмёрка», «Грех», «Ботинки, полные горячей водкой» и «Семь жизней», сборников публицистики «К нам едет Пересвет», «Летучие бурлаки», «Не чужая смута», «Всё, что должно разрешиться. Письма с Донбасса», «Взвод». «И мысли не было сочинять эту книжку. Сорок раз себе пообещал: пусть всё отстоится, отлежится — что запомнится и не потеряется, то и будет самым главным. Сам себя обманул. Книжка сама рассказалась, едва перо обмакнул в чернильницу. Известны случаи, когда врачи, не теряя сознания, руководили сложными операциями, которые им делали.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Народный артист СССР Герой Социалистического Труда Борис Петрович Чирков рассказывает о детстве в провинциальном Нолинске, о годах учебы в Ленинградском институте сценических искусств, о своем актерском становлении и совершенствовании, о многочисленных и разнообразных ролях, сыгранных на театральной сцене и в кино. Интересные главы посвящены истории создания таких фильмов, как трилогия о Максиме и «Учитель». За рассказами об актерской и общественной деятельности автора, за его размышлениями о жизни, об искусстве проступают характерные черты времени — от дореволюционных лет до наших дней. Первое издание было тепло встречено читателями и прессой.
Дневник участника англо-бурской войны, показывающий ее изнанку – трудности, лишения, страдания народа.
Саладин (1138–1193) — едва ли не самый известный и почитаемый персонаж мусульманского мира, фигура культовая и легендарная. Он появился на исторической сцене в критический момент для Ближнего Востока, когда за владычество боролись мусульмане и пришлые христиане — крестоносцы из Западной Европы. Мелкий курдский военачальник, Саладин стал правителем Египта, Дамаска, Мосула, Алеппо, объединив под своей властью раздробленный до того времени исламский Ближний Восток. Он начал войну против крестоносцев, отбил у них священный город Иерусалим и с доблестью сражался с отважнейшим рыцарем Запада — английским королем Ричардом Львиное Сердце.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.
Эрнст Иоганн Бирон — знаковая фигура российской истории XVIII столетия. Имя удачливого придворного неразрывно связано с царствованием императрицы Анны Иоанновны, нередко называемым «бироновщиной» — настолько необъятной казалась потомкам власть фаворита царицы. Но так ли было на самом деле? Много или мало было в России «немцев» при Анне Иоанновне? Какое место занимал среди них Бирон и в чем состояла роль фаворита в системе управления самодержавной монархии?Ответам на эти вопросы посвящена эта книга. Известный историк Игорь Курукин на основании сохранившихся документов попытался восстановить реальную биографию бедного курляндского дворянина, сумевшего сделаться важной политической фигурой, пережить опалу и ссылку и дважды стать владетельным герцогом.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.