Есенин: Обещая встречу впереди - [286]
Если утверждать, что Есенина «затравили», то можно приводить в подтверждение и советскую, и антисоветскую прессу. Затравили — сразу все.
Но это, увы, будет ложная картина, потому что хорошего, умного, тонкого о нём писали не меньше, а больше.
Как ни удивительно, для Зинаиды Гиппиус за пределами России Есенин был постоянным поводом для серьёзных и отнюдь не всегда ругательных размышлений.
Михаил Слоним Есенина почитал, как мало кого. Ходасевич Есенина любил — хотя лучшее и самое точное про него написал уже после его смерти.
Что касается советской критики, то отдельные навязчивые голоса не должны заслонять главного: все основные советские издания, от «Красной нови» до «Октября», и все ведущие литературные критики Советской России писали о Есенине как о сильнейшем поэте современности. Эта точка зрения — а не отдельные критические выкрики — была магистральной, основной.
«Есенин, конечно, неправ в том, что он не нужен народу, — утверждал Абрам Лежнёв в первой книге журнала „Современник“ за 1925 год. — Один из талантливых русских поэтов, притом поэт, оказывающий огромное влияние на литературную молодёжь, он оставляет и оставит заметный след в русской литературе, а этим самым и в русской культуре. А это значит, что он не может быть безразличен „родному народу“. Но, конечно, очень хорошо, что Есенин оглянулся на себя и на „Советскую Русь“, произвёл переоценку ценностей. Он увидел эту „Советскую Русь“ не такой, какой себе представлял, но относится к новому не враждебно, а с пониманием и сочувствием… Он „приемлет всё“ и „готов“ „отдать всю душу октябрю и маю“. Правда, „лиры милой“ он пока не отдаёт, оставляя её для „нежных песен“, которые она поёт ему одному, только поэту, наедине. Но если Есенин пойдёт и дальше по тому пути, на который он ступил, то сумеет преодолеть и эту застенчивость интимной лирики, и отдать „октябрям и маям“ вместе с „душой“ и „лиру“».
По факту Есенина признавали советским классиком, не требуя, а всего лишь рекомендуя чуть серьёзнее и осмысленнее «полеветь».
Да и то согласны были подождать ещё.
Только ему больше нечего было им сообщить. Он всё сказал.
Наставала пора прощаться — и всё делать в последний раз. Как-то рано утром нагрянул к Анне Изрядновой: срочно решил сжечь какие-то рукописи.
Такое ощущение, что уже начал подчищать итоги жизни — чтобы ничего лишнего не осталось.
Две начатые повести (по несколько страничек о собственном детстве и о беспризорниках), наброски к поэме о беспризорниках, фрагменты про Махно из «Гуляй-поля» — всё это исчезло бесследно.
Но ведь было же! И, судя по всему, хранилось в доме Толстой.
Для того и собрался часов в шесть утра, когда Соня ещё спала и помешать не смогла бы.
Там жечь не стал — проснулась бы, начала ругаться, мешать. Ко всем рукописям Есенина Толстая относилась как к святыням.
Если бы пошёл к Бениславской — была бы та же история: не дала бы жечь.
Изряднова отреагировала просто:
— Зачем тебе печь топить? Пироги печь собрался?
— Растопи, говорю.
— Ругаться не будешь, как в прошлый раз?
— Не буду. Растопи скорей.
Всё сжёг и успокоился.
Стали чай пить. Сын ещё спал; с полминуты смотрел на него.
Изряднова спросила:
— Разбудить?
Он быстро ответил:
— Нет.
И сразу ушёл.
Изряднова подумала: даже не хочет поговорить.
А у него не было на это сил.
Тогда же заходил к Мейерхольдам.
Все запомнили, что на детей едва посмотрел — будто бы не до них.
Всё не так: ему было до них — и больше ни до кого; просто, если взять ребёнка на руки, на колени посадить, можно какой-нибудь смертной немочью заразить — и погубить навсегда.
После детей пришла пора самых давних друзей.
В самом конце октября пришёл к Мариенгофу — сам.
Василий Наседкин запишет:
«Есенин сказал мне:
— Я помирился с Мариенгофом. Был у него… Он не плохой.
Последние два слова он произнёс так, как будто прощал что-то».
Всего одна запись в три строчки — и такая судьба за всем этим, такое прошлое: оглянешься назад — и бредут два юных, весёлых — вся жизнь впереди! — с Тверской к себе в Богословский. Вперёд посмотришь — там снег пошёл.
Под самый закат жизни Есенина его отец, до той поры жалостливый, но чаще тихий, молчаливый, потерянный какой-то, вдруг разразился письмом, каких раньше не писал никогда:
«Милый и дорогой Серёжа, до нас часто доходят слухи очень плачевные — ты никак не можешь бросить свою пагубную для тебя привычку. Твои годы ещё очень молодые. Тебе нужно пожить ещё много на свете. У тебя есть и ум, и знаменитый талант, и ты можешь прожить во всём удовольствии. На всё у тебя хватит. Через чего ты сам себя убиваешь, чего у тебя не хватает, да я знаю многих, которые пили эту смертельную чашу. Они пили от неудачи в жизни, от семейных неприятностей и многих других неудач…
Если б ты сам себя видел в пьяном виде и посмотрел бы на себя, что ты творишь и что с тобой делается, то ты наплакался бы сам на себя, поэтому прошу тебя, ради Бога, брось ты этот дурной напиток. Если бы ты не пил, то наверняка бы не жил так, как живёшь всё это время. У тебя была бы роскошная квартира и имел бы не менее двух прислуг, жил бы настоящим барином, и нам бы около тебя жилось бы гораздо лучше и покойней, а то сам ты мучаешься, убиваешь свою жизнь, и нам приходится страдать через этот несчастный напиток…»
Захар Прилепин — прозаик, публицист, музыкант, обладатель премий «Национальный бестселлер», «СуперНацБест» и «Ясная Поляна»… Известность ему принесли романы «Патологии» (о войне в Чечне) и «Санькя»(о молодых нацболах), «пацанские» рассказы — «Грех» и «Ботинки, полные горячей водкой». В новом романе «Обитель» писатель обращается к другому времени и другому опыту.Соловки, конец двадцатых годов. Широкое полотно босховского размаха, с десятками персонажей, с отчетливыми следами прошлого и отблесками гроз будущего — и целая жизнь, уместившаяся в одну осень.
Второй роман одного из самых ярких дебютантов «нулевых» годов, молодого писателя из Нижнего Новгорода, финалиста премии «Национальный бестселлер»-2005 станет приятным открытием для истинных ценителей современной прозы. «Санькя» — это история простого провинциального паренька, Саши Тишина, который, родись он в другие времена, вполне мог бы стать инженером или рабочим. Но «свинцовая мерзость» современности не дает ему таких шансов, и Сашка вступает в молодежную революционную партию в надежде изменить мир к лучшему.Классический психологический роман, что сегодня уже само по себе большая редкость, убедительное свидетельство тому, что мы присутствуем при рождении нового оригинального писателя.
Не совсем понятно, что делать с Прилепиным, по какому разряду его числить. У нас такой литературы почти не было.Проза Прилепина вызывает желание жить — не прозябать, а жить на всю катушку. Еще десяток таких романов, чтобы уж самых ленивых и безграмотных проняло, — и России не понадобится никакая революция.Дмитрий Быков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Захар Прилепин – прозаик, публицист, музыкант, обладатель премий “Большая книга”, “Национальный бестселлер” и “Ясная Поляна”. Автор романов “Обитель”, “Санькя”, “Патологии”, “Чёрная обезьяна”, циклов рассказов “Восьмёрка”, “Грех”, “Ботинки, полные горячей водкой” и “Семь жизней”, сборников публицистики “К нам едет Пересвет”, “Летучие бурлаки”, “Не чужая смута”, “Взвод”, “Некоторые не попадут в ад”. “Ополченский романс” – его первая попытка не публицистического, а художественного осмысления прожитых на Донбассе военных лет.
Захар Прилепин — прозаик, публицист, музыкант, обладатель премий «Большая книга», «Национальный бестселлер» и «Ясная Поляна». Автор романов «Обитель», «Санькя», «Патологии», «Чёрная обезьяна», сборников рассказов «Восьмёрка», «Грех», «Ботинки, полные горячей водкой» и «Семь жизней», сборников публицистики «К нам едет Пересвет», «Летучие бурлаки», «Не чужая смута», «Всё, что должно разрешиться. Письма с Донбасса», «Взвод». «И мысли не было сочинять эту книжку. Сорок раз себе пообещал: пусть всё отстоится, отлежится — что запомнится и не потеряется, то и будет самым главным. Сам себя обманул. Книжка сама рассказалась, едва перо обмакнул в чернильницу. Известны случаи, когда врачи, не теряя сознания, руководили сложными операциями, которые им делали.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Народный артист СССР Герой Социалистического Труда Борис Петрович Чирков рассказывает о детстве в провинциальном Нолинске, о годах учебы в Ленинградском институте сценических искусств, о своем актерском становлении и совершенствовании, о многочисленных и разнообразных ролях, сыгранных на театральной сцене и в кино. Интересные главы посвящены истории создания таких фильмов, как трилогия о Максиме и «Учитель». За рассказами об актерской и общественной деятельности автора, за его размышлениями о жизни, об искусстве проступают характерные черты времени — от дореволюционных лет до наших дней. Первое издание было тепло встречено читателями и прессой.
Дневник участника англо-бурской войны, показывающий ее изнанку – трудности, лишения, страдания народа.
Саладин (1138–1193) — едва ли не самый известный и почитаемый персонаж мусульманского мира, фигура культовая и легендарная. Он появился на исторической сцене в критический момент для Ближнего Востока, когда за владычество боролись мусульмане и пришлые христиане — крестоносцы из Западной Европы. Мелкий курдский военачальник, Саладин стал правителем Египта, Дамаска, Мосула, Алеппо, объединив под своей властью раздробленный до того времени исламский Ближний Восток. Он начал войну против крестоносцев, отбил у них священный город Иерусалим и с доблестью сражался с отважнейшим рыцарем Запада — английским королем Ричардом Львиное Сердце.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.
Эрнст Иоганн Бирон — знаковая фигура российской истории XVIII столетия. Имя удачливого придворного неразрывно связано с царствованием императрицы Анны Иоанновны, нередко называемым «бироновщиной» — настолько необъятной казалась потомкам власть фаворита царицы. Но так ли было на самом деле? Много или мало было в России «немцев» при Анне Иоанновне? Какое место занимал среди них Бирон и в чем состояла роль фаворита в системе управления самодержавной монархии?Ответам на эти вопросы посвящена эта книга. Известный историк Игорь Курукин на основании сохранившихся документов попытался восстановить реальную биографию бедного курляндского дворянина, сумевшего сделаться важной политической фигурой, пережить опалу и ссылку и дважды стать владетельным герцогом.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.