Ереван. Мифология современного города - [13]

Шрифт
Интервал

В то время это и стало “армянским”. И уж конечно, это стало “Ереваном”.

А еще этот легкий молодежный стиль скрепился со словом “весна”. Армения переживала свою весну. Страна жила в годы “оттепели”. Побед стало больше, они были красивыми, мирными и жизнь стала открытой для всех.

“Приезжайте к нам в Ереван!”, – стали говорить армяне.

Рождение “старинных армянских традиций”

Почему нельзя рвать розы на улице Саят-Нова? Здесь стоит остановиться на такой черте армянского характера, которую в большой мере можно считать генетической, изначальной. Армянину довольно трудно дается выполнение внешних, навязанных кем-то правил. Он уверен, что никто не вправе диктовать ему – что делать, а чего – нет. В армянском языке нет слова “дисциплина”…

Для того, чтобы перейти улицу, ереванец смотрит в глаза водителей машин, безмолвно с ними договаривается. Уступивший – взглядом благодарит другого, и вот тогда можно переходить улицу. Общаться со светофором куда скучнее – нет личного контакта, светофор “навязывает свое мнение”, а подчиняться ему – ниже достоинства ереванца…

В годы, когда появилась улица Саят-Нова, стало понятным, что жизнь меняется, и надо к ней, этой новой жизни, привыкать. Потребовалось, во-первых, как-то словесно оформлять передачу между собой новых правил поведения, а во-вторых, максимально обезличить их источник – чтобы выполнение правил не ассоциировалось с “подчинением” кому-то там неведомому. Вот в это-то время остроумные ереванцы и придумали ту самую шутку, которая навсегда вошла не только в речь, но и в способ построения мотивации практически любого армянина. “Почему нельзя?” – “Ну что ты, братец, это же стари-и-и-нная армянская традиция!”.

Соль шутки была в том, что “старинной традицией” соблюдение, к примеру, правил уличного движения быть никак не могло!

Зато появилась возможность выполнять правила без ущерба для личной гордости. Традиция – это самое необидное ограничение. Да и занудой тебя не сочтут – все же знают, что это шутка (для тогдашнего “стиляжного” поколения ничего важнее этого просто быть не могло)!

Все правила были новыми, ничего старинного в них не было. И ереванцы забавлялись тем, что объявляли все, буквально все “старинными традициями”. За год-два это занятие стало не то что расхожей шуткой. Гораздо больше! Это стало повседневной всенародной потехой, увлечением, хобби. Своеобразное освоение меняющейся жизни путем шутливого поиска “традиций”.

Подчеркну, что никакой информации о реальных традициях у большинства людей не было. Традиции родной деревни или общины – в их “армянскости” или “всеармянскости” ереванец, во-первых, сомневался, а во-вторых их приложимость к городской жизни была очень спорной.

Пожалуй, это было время наименьшей “расслоенности” ереванского общества. В центре внимания были именно общие черты, объединившие, наконец, жителей города.

Правила поведения поначалу носили очень неформальный характер, представляли собой скорее из раза в раз повторяющийся эмоциональный порыв, реакцию на событие. Затем уже – вошли в привычку, и каждый факт выполнения их перестал дотошно обсуждаться (Правила, которые возникнут в 70 – 80х будут совсем иной природы).

Ереванцы привыкли уступать детям, старикам и женщинам (не только место в транспорте, но и в массе других случаев). Обгоняя прохожего в нелюдном месте, непременно нужно повернуть голову в его сторону. Ереванцы научились очень осторожно обращаться с другими людьми в толпе (на улице, в транспорте): как свой личный дискомфорт, так и дискомфорт окружающих мог стать поводом для конфликта, остановить который было бы крайне тяжело.

Не выполнять все усложняющиеся правила вежливости считалось настолько постыдным, что ереванец частенько терялся, если такое выполнение оказывалось невозможным (например, тот, кому уступили место, поблагодарив, отказывается сесть: в результате оба останутся стоять, и хорошо, если еще обойдется без нервозных препирательств!).

Еще более “неудобным” считалось напоминать о каком-либо правиле другому человеку. Если такой факт и случался, это наверняка кончалось скандалом и истерикой.

Правила поведения воспринимались поначалу чрезвычайно эмоционально. Стоит вспомнить такой детский “аттракцион”. Играли в “Москву” – мальчики садились на скамейку, а девочки просто оставались стоять рядом. Веселье было в том, что эта противоестественная (не беру в кавычки) позиция щекотала нервы и тем и другим.

В “самодельной” ереванской культуре 60 – х возникали почти исключительно правила, направленные на избегание личного столкновения людей. Например, такого правила, как “нельзя мусорить на улице” так и не возникло. Если города с традициями многих поколений, такие как Тбилиси и Ленинакан, сверкали чистотой, то в Ереване мусор был повсюду.

Еще пример. Нечастые в 60-е очереди в Ереване превращались в престранное действо: “порядка” никто не хотел соблюдать. Вместо очереди возникала толпа равноотдаленных от прилавка очень напряженных граждан, которая, между тем, ревностно следила за соблюдением дистанции между людьми. Ситуация, в которой кто-то мог, паче чаяния, толкнуть другого, могла стать поводом для такого длительного (на много дней!) конфликта, что часть людей предпочла бы, скорее, уйти без покупки, чем создавать себе проблему.


Еще от автора Светлана Владимировна Лурье
Историческая этнология

Настоящее учебное пособие содержит подробное изложение истории Психологической антропологии (этнопсихологии), культурологии, этнической Экологии, традициологии в России и за рубежом. Включает теорию этнической картины мира, ее структуры и механизмов изменения, а также теорию внутриэтнического распределения культуры, функционального внутриэтнического конфликта и самоструктурирования этноса Теоретические положения проиллюстрированы историческими очерками из жизни разных народов — русских, армян, англичан, финнов, турок, а методологический комментарий к ним объясняет способ применения этнологических концепций к анализу исторического и Социологического материала.Для студентов-гуманитариев.


Рекомендуем почитать
Эпоха завоеваний

В своей новой книге видный исследователь Античности Ангелос Ханиотис рассматривает эпоху эллинизма в неожиданном ракурсе. Он не ограничивает период эллинизма традиционными хронологическими рамками — от завоеваний Александра Македонского до падения царства Птолемеев (336–30 гг. до н. э.), но говорит о «долгом эллинизме», то есть предлагает читателям взглянуть, как греческий мир, в предыдущую эпоху раскинувшийся от Средиземноморья до Индии, существовал в рамках ранней Римской империи, вплоть до смерти императора Адриана (138 г.


Ядерная угроза из Восточной Европы

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Очерки истории Сюника. IX–XV вв.

На основе многочисленных первоисточников исследованы общественно-политические, социально-экономические и культурные отношения горного края Армении — Сюника в эпоху развитого феодализма. Показана освободительная борьба закавказских народов в период нашествий турок-сельджуков, монголов и других восточных завоевателей. Введены в научный оборот новые письменные источники, в частности, лапидарные надписи, обнаруженные автором при раскопках усыпальницы сюникских правителей — монастыря Ваанаванк. Предназначена для историков-медиевистов, а также для широкого круга читателей.


Древние ольмеки: история и проблематика исследований

В книге рассказывается об истории открытия и исследованиях одной из самых древних и загадочных культур доколумбовой Мезоамерики — ольмекской культуры. Дается характеристика наиболее крупных ольмекских центров (Сан-Лоренсо, Ла-Венты, Трес-Сапотес), рассматриваются проблемы интерпретации ольмекского искусства и религиозной системы. Автор — Табарев Андрей Владимирович — доктор исторических наук, главный научный сотрудник Института археологии и этнографии Сибирского отделения РАН. Основная сфера интересов — культуры каменного века тихоокеанского бассейна и доколумбовой Америки;.


О разделах земель у бургундов и у вестготов

Грацианский Николай Павлович. О разделах земель у бургундов и у вестготов // Средние века. Выпуск 1. М.; Л., 1942. стр. 7—19.


Ромейское царство

Книга для чтения стройно, в меру детально, увлекательно освещает историю возникновения, развития, расцвета и падения Ромейского царства — Византийской империи, историю византийской Церкви, культуры и искусства, экономику, повседневную жизнь и менталитет византийцев. Разделы первых двух частей книги сопровождаются заданиями для самостоятельной работы, самообучения и подборкой письменных источников, позволяющих читателям изучать факты и развивать навыки самостоятельного критического осмысления прочитанного.