Еретик Жоффруа Валле - [2]
Пересчитав деньги и убедившись, что содержимое кошелька осталось в целости, гость несколько снизил тон. Однако по отношению к Антонио он остался непреклонным. Не тронуло гостя и то, что тот упал на колени и пытался поцеловать у него руку.
— Зря стараешься, — ответил высокопоставленный племянник. — Я ненавижу гугенотов. Шагу нельзя ступить, чтобы они не заглянули к тебе в карман. И всё оттого, что людям дали волю. Распустились так, что скоро вообще перестанут ходить в церковь. У каждого гугенота один удел — верёвка.
— Сударь, — позволил себе вмешаться Базиль, — мой слуга Пий… то есть Антонио совершил бесчестный поступок и достоин сурового наказания. Я с вами согласен. Но к гугенотам, заверяю вас, он не имеет абсолютно никакого отношения. Клянусь честью. Я готов вместе со своим слугой принести вам свои извинения, и если…
— Вы-то чего извиняетесь? — удивился гость. — Не потому ли, что заодно со своим мошенником?
— Месье, — проговорил Базиль, — я понимаю ваше состояние. Подчас в запальчивости мы произносим то, о чём позже жалеем. Я снисходителен и удовлетворюсь вашим извинением.
— Что?! — воскликнул племянник каноника. — У меня украли, и я же должен извиняться?! Экая наглость! Гугеноты — они гугеноты и есть.
Стража! Где же, чёрт подери, городская стража?
— Поднимись с коленей, Пий, — сказал Базиль. — Этот господин без греха и потому привык швырять камни во всё человечество. Он не научился милосердию у Христа.
— Сударь, вы оскорбили меня! — вскричал гость, хватаясь за шпагу.
— Не нужно, — остановил его Базиль. — Я слишком хорошо фехтую. Вам будет трудно. Я — учитель фехтования Базиль Пьер Ксавье Флоко. Слышали это имя? А ведь жизнь прекрасна, месье. Особенно когда вы с утра плотно позавтракали, а семь золотых экю весело звенят в вашем кармане. Вы ведь сегодня завтракали? А я, признаться, ещё не успел. Простите великодушно моего слугу, а я прощу вас. И разойдёмся по-хорошему. Мне так сильно хочется есть, что даже голова кружится.
— Трус! — вскипел гость. — Или вы защищаетесь, или я проткну вас без предупреждения.
— Но ведь не здесь же вы собираетесь протыкать меня, — улыбнулся Базиль. — Уважающие себя люди предпочитают Пре-о-Клер. Это рядом. Кроме того, мы ведь не будем драться без секундантов?
— Где угодно! Пусть никаких секундантов. Я и так потерял с вами уйму времени.
— Пий, — устало сказал Базиль. — Дай шпагу, перчатки и берет. Мы идём подышать свежим воздухом на Пре-о-Клер. А сам ступай к господину Раймону Ариньи и сделай то, что я тебе приказал.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Ключи на стол!
В то самое время, когда Базиль Пьер Ксавье Флоко вместе со своим неожиданным гостем дышал знойным воздухом на Пре-о-Клер, двадцатилетний король Карл IX занимался в Лувре неотложными государственными делами.
— В этом виноваты одна вы! — кричал он, топая ногами. — По вашей милости они завтра окажутся в Париже.
Разговор, естественно, шёл о гугенотах. А та дама, на которую король топал ногами, была его матерью, вдовствующей королевой Екатериной Медичи.
А гневаться королю и впрямь было отчего.
Его милая мамочка по-прежнему ни в чём не желала считаться со своим сыном королём.
К примеру, раз сто требовал он, чтобы она не входила в его личные покои через потайные двери. Нет, она завела ключи от всех дверей и считает возможным появляться через потайные ходы в любой комнате Лувра в любое время.
Вот и сегодня, едва маршал де Коссе начал докладывать о передислокации войск, как рядом с камином неслышно отворилась потайная дверь, искусно спрятанная в драпировке, и в кабинет короля, словно к себе в спальню, вплыла Екатерина Медичи.
— Я вас просил, мадам, — взорвался король, — не входить ко мне через потайные ходы! Я, в конце концов, король Франции, а не мальчишка! Вы не имеете права, когда я занимаюсь государственными делами… — Ему не хватило воздуха. Он побледнел, рванул на груди пурпур и рухнул в кресло.
В кабинете царил прохладный полумрак. Мягкие ковры и портьеры глушили звуки. Под картиной с изображением девы Марии, увенчанной веткой букса, дремала на бархатной подушке любимая королевская гончая Альфа. По краям картины висели длинная аркебуза и охотничий рог.
— Ваше величество, — проговорила Екатерина Медичи, не замечая ни состояния короля, ни картин, ни собаки, — сегодня одними тактическими приёмами ведения боя делу уже не поможешь. Нужно придумать что-то, чтобы вырвать у гугенотов передышку. Надо, чтобы они нам поверили.
— Вы говорите так, чтобы, как всегда, остаться правой! — закричал король. — Но это одни слова! Всё началось с январского эдикта, благословлённого вами. О, этот январь шестьдесят второго года! Восемь лет назад! Тогда вы пообещали гугенотам исполнить всё, о чём они просили. Они вам поверили, а вы тут же обманули их. Вот почему сегодня они возьмут своё силой. Вы, только вы привели Францию на край гибели! А спасать её теперь буду я! Один! Без вашей помощи! Теперь я сам буду принимать решения. И чтобы вы больше не смели появляться у меня через потайные ходы. Я вам приказываю!
Несколько слов о ключах. Ещё при Франциске I во дворце было заведено твёрдое правило: ключи от всех потайных ходов имелись только у одного человека — г у короля. Все остальные члены королевской семьи получали ключи лишь от дверей в собственные покои. После Франциска I ключи вместе с короной перешли к его сыну Генриху II. От него — к Франциску II. Затем — к Карлу IX. Карл IX уселся на трон в десятилетнем возрасте. О ключах в то время, естественно, не думал. Ими владела его мать — Екатерина Медичи. А когда возникла о них речь — оказалось, что говорить об этом поздно. Вдовствующая королева не могла уже отказаться от того, к чему привыкла за десять лет.
