Еретик. Книга 3 - [155]

Элиза лишь едва приподняла брови и спросила:

– Вы в это верите?

Епископ глубоко вздохнул и махнул ей, чтобы подошла ближе. Она повиновалась. Он недолго изучал ее взглядом, и, наконец, заключил:

– Нет. Ты сама знаешь, что повинна во многих прегрешениях, но колдовской силы, данной сатаной и его приспешниками, я в тебе не вижу. Ведь слуги преисподней обещают людям соблазны земной жизни, исполнение заветных мечтаний и удовлетворение мирских желаний. Именно так они заманивают их души в свои сети. Ты же, – он покачал головой, – не похожа на тех, кто поживился за счет темных сил. Твою историю не назовешь счастливой, да и дом твой не похож на дом состоятельной дамы. Скорее, наоборот.

Он говорил прямо и спокойно. Возможно, прежде ее задели бы такие замечания, и она ощутила бы себя ничтожной крестьянкой при графе де’Кантелё, но теперь она была лишь благодарна епископу Лорану за то, что он подмечал ее бедность и несчастье. Как минимум, это значило, что он ей верил.

Элиза прикрыла глаза, соглашаясь.

Лоран вновь отвернулся от нее и еще некоторое время не двигался, шепча молитву. Затем он убрал ладонь с груди мертвого инквизитора и выпрямился.

– Я прослежу, чтобы он упокоился подобающим образом, – Лоран скорбно отступил. – Но сначала, – он указал на Элизу пальцем, – Ансель. Я должен убедиться, что ты не лжешь.

Элиза кивнула, и, не поднимая глаз, прошла к тому месту, где убийца в спешке обломал ветки кустарников, через которые убегал с поляны.

– Прямо через чащу? – поморщился епископ.

Элиза осталась выжидающе стоять на опушке.

– Он убегал этим путем.

– Но если ты знаешь, где он оказался в итоге, быть может, туда можно пройти через город?

– Я думала показать вам следы крови, по которым его преследовала. Чтобы вы видели, как я его выследила.

– Удивительная дотошность для лесной отшельницы, – нервно хмыкнул Лоран.

– Мне важно, чтобы вы знали как можно больше. – Она чуть помедлила. – И чтобы у вас осталось как можно меньше вопросов. Первым инквизитором, с которым я заговорила, был Вивьен, но за все это время я успела понять, что, наверное, только он из инквизиторов любил загадки и тайны. Обычно у вас к ним, – она качнула головой, – другой подход.

– О том, что связывало тебя с Вивьеном, мы еще поговорим, – строго напомнил Лоран. – А сейчас покажи место, где поранился убийца Ренара, а затем идем. Не через лес. Про след я уже понял.

Элиза вновь покорно кивнула, проскользнула меж ветвями, осторожно выставив перед собой факел, и медленно проложила себе путь сквозь деревья.

– Осторожно, – предупредила она своего спутника. – Не наступите в капкан, как это сделал он. Лучше идите прямо за мной. По моим следам.

Он не стал спорить.

***

Посреди погруженного во тьму ночного города одиноким светлячком желтел неяркий свет в окнах кабинета епископа.

Кантильен Лоран в задумчивости крутил в руках пустой пузырек из-под яда и посматривал на Элизу, которой велел сесть на резной стул подле стола.

Охота на Анселя Асье завершилась – пусть и таким неожиданным образом. Теперь злосчастному катарскому еретику уже было некуда бежать, а главе руанского отделения инквизиции не нужно было бросать силы на его поиски. С рассветом епископ собирался оповестить власти города о том, что преступник найден мертвым после того, как лишил жизни служителя Святой Инквизиции – человека, чья личность по закону считалась неприкосновенной. После этого душу Ренара ожидал ритуал отпевания, Анселю же надлежало посмертно выдвинуть обвинения и отлучить от Церкви, а тело – придать огню.

В этой долгой, грустной, но подходящей к своему концу тяжелой истории оставалось одно неучтенное звено, и именно о нем молчаливо размышлял судья инквизиции, отчего-то медля с выводами.

– Зря ты пришла ко мне, – наконец сказал он Элизе. – Я не могу проявить к тебе снисхождение или отпустить тебя. Я не могу обещать тебе прощение – ты ведь и не ищешь его.

– Я не ищу прощения или милосердия, – равнодушно повторила женщина. – За убийство и свои воззрения, за связь с Вивьеном… – Голос ее чуть дрогнул, но она продолжила: – За то, что знала, что в Кантелё люди впадали в ересь, но никому не сказала – за это ведь меня казнят.

Епископ тихо вздохнул. Возразить ему было нечего.

– Я и не уверена, что хочу жить, – покачала головой Элиза. – После всего, что произошло, я прошу лишь о двух милостях: не заключать меня в тюрьму… и не допрашивать с пристрастием. Я и так расскажу вам все, что вас заинтересует. Или то, что захотите услышать. А допроса, – она поморщилась, – я не выдержу. Я безумно боюсь. И мне незачем врать, потому что мне уже некого и нечего защищать. Смерть же – лишь ворота, ведущие в следующую жизнь.

Лоран молчал. Он поражался сам себе: всегда стараясь быть справедливым, он, однако, не считал себя человеком мягкосердечным. Уверениями в своей честности люди очень редко отводили от себя угрозу подвергнуться допросу и обвинениям, когда попадали в его распоряжение. Однако сейчас он действительно не хотел допрашивать сидящую перед ним преступницу и ведьму. Возможно, так сказалась потеря единственного близкого человека, что у него оставался – теперь не получалось не понимать эту женщину.