Еретичка, ставшая святой. Две жизни Жанны д’Арк - [167]
Подробно анализируя деяния Жанны д’Арк с этой точки зрения, первой из важнейших составляющих данного образа панегирист полагал статус истинного пророка, посланницы самого Господа, который «укреплял и вдохновлял» девушку во всех ее начинаниях[2597]. Ссылаясь на примеры Юдифи и Иаили[2598], главным обоснованием выбора слабой женщины на роль спасительницы страны он полагал именно библейскую историю, которую трактовал весьма оригинально. С его точки зрения, результатом изгнания из Рая Адама и Евы стало то, что соблазнивший их Змей был навечно приговорен терпеть поражение от представительниц слабого пола[2599]. «Демон всегда чувствует в слабой руке женщины сильную руку Бога, наказывающего его», — писал Сено и иллюстрировал свою мысль историей Жанны д’Арк, которую Господь послал победить «мужчин, одержимых дьяволом»[2600]. Вполне обычное для XVII в. уподобление англичан-протестантов приспешникам Нечистого получало у нашего автора новое прочтение, поскольку он искренне полагал, что Дева победила своих противников не только силой оружия, но и силой своей веры, заставив их видеть в ней божество (le Dieu de ces deux nations), поверить, что лишь один Господь является «сувереном» любого королевства (le grand maistre des monarchies)[2601]. Из своеобразно понятой и интерпретированной темы колдовства вырастало и уподобление Жанны д’Арк святому Михаилу (un saint Michel incarné), еще одному победителю сил ада[2602]. Называя обоих своих героев «ангелами-защитниками Франции» (anges tutélaires de la France), Сено отмечал, что именно им королевство обязано «восстановлением католической религии»[2603].
Однако основное внимание автор уделил проблеме святости Жанны, которая, с его точки зрения, особенно ярко проявилась во время обвинительного процесса 1431 г. и последующей казни. Уже в тюрьме, писал с восторгом Сено, девушка приводила англичан в замешательство «сиянием святости» (lésclat de sa sainteté)[2604]. Ее смерть он прямо уподоблял Страстям Христовым и отмечал, что проклятия, которые в тот момент посылали ее палачам зрители, вполне можно рассматривать как «акт канонизации» (acte de sa canonisation)[2605]. Еще более верным доказательством он полагал чудо (miracle) не тронутого огнем сердца Девы[2606]. Наконец, главным свидетельством того, что Жанна уже давно признана во Франции святой, автор считал включение ее имени в «Галликанский мартиролог» А. де Соссейя 1636 г.[2607] Если Церковь допустила подобную запись, подводил итог своим рассуждениям отец Сено, если она уверена в мученическом характере смерти французской героини, если она реабилитировала и проявляет ее, следует незамедлительно официально признать ее святой[2608].
Несмотря на столь ясно выраженный призыв к канонизации Жанны д’Арк, впервые исходивший к тому же от представителя церкви, нам практически ничего не известно о том, как развивалось почитание Девы в Орлеане в конце XVII — первой половине XVIII в. Нет сомнений в том, что праздник 8 мая продолжал отмечаться в это время, на что указывают, в частности, его упоминания в городских счетах[2609]. От 1718 г. сохранилась также небольшая брошюра, носившая название «Порядок [прохождения] общей процессии, которая устраивается каждый год 8 мая», свидетельствующая, что в начале XVIII в. торжества по-прежнему носили религиозный характер: день начинался с совместной молитвы и мессы в соборе св. Креста, затем процессия покидала церковь и обходила весь город, распевая гимны (их тексты с нотами приводились к издании)[2610].
Чуть большими сведениями мы располагаем о праздниках второй половины XVIII в.[2611] В это время, насколько можно судить, торжества оставались религиозными: они начинались с молебна в соборе св. Креста и представляли собой все ту же церковную процессию, проходившую вокруг стен города и по его центральным улицам[2612]. С 1760 по 1778 г. в ней принимали участие прямые потомки одного из братьев французской героини[2613], а около 1770 г. она получила новое название — «праздник Девы» или «праздник Жанны д’Арк»[2614]. Еще одно любопытное изменение произошло в 1786 г., когда герцог Орлеанский совместно с магистратами ввел обычай выбирать и выдавать замуж 8 мая одну из местных девушек[2615]. Термин, которым обозначалась в документах эта счастливица, — rosière — указывал на то, что девушка должна была быть не просто девственницей, но образцом добродетели[2616]. По мнению Ф. Мишо-Фрежавиль, данная церемония являлась ничем иным, как реакцией местных жителей на появление «Орлеанской девственницы» Вольтера[2617].
Подобная гипотеза, на мой взгляд, представляется вполне оправданной, если учесть общую направленность панегириков, которые произносились в этот период в честь Жанны д’Арк в Орлеане
