Еретическое путешествие к точке невозврата - [132]

— И то верно, — засмеялся Берлепш, — тюрьма есть тюрьма, нам, слава Иисусу, в ней не сидеть, пойдёмте на улицу, я сейчас прикажу вина подать.

— Я, с вашего позволения, схожу к себе, тёплый плащ накину, как бы не простудиться, да и старика надо проведать, беспокоюсь я за него, возраст всё-таки не тот, чтобы вот так о камни с маху…

Вольфгер поднялся во дворец и зашёл к Уте. Та сообщила, что отец Иона заснул, лихорадка у него пока не открылась, и это вселяет надежду, что монах скоро пойдёт на поправку.

— Что у вас там случилось? — нервно спросила она, — кто напал на замок? Кто ранил отца Иону? С тобой хоть всё в порядке?

— Подожди-подожди, — улыбнулся Вольфгер, привлекая к себе девушку и зарываясь лицом в её волосы, — столько вопросов сразу! Как зерно из худого мешка… Ну, не сердись! Отвечаю по порядку. Со мной всё хорошо, хотя пришлось немножко подраться. Не ранен и даже не оцарапан. Повезло. Карл вроде тоже цел и невредим. На замок напали какие-то разбойники, они вырезали часовых у ворот замка и случайно наткнулись на отца Иону, который шёл из церкви после утренней молитвы. Он успел крикнуть, я услышал его, выскочил на улицу и ввязался в драку. К счастью, на меня навалились не все сразу, а то пришлось бы несладко. Потом на помощь пришёл Карл, двоих нас одолеть уже было непросто, ну, а потом прибежал комендант с отрядом замковой стражи. Нападавших перебили, троих взяли в плен, причём один из них — главарь, сейчас его допрашивают. Кто они такие и зачем напали на замок, я пока не знаю, хотя кое-какие подозрения у меня есть. Если ты меня отпустишь, я спущусь в подвал и узнаю всё до конца.

— А я тебя и не держу, — оттолкнула его Ута. — Это ты полез обниматься! Кстати, я тебе не говорила, что ты просто притягиваешь к себе неприятности? Ну неужели я так нагрешила, что Господь послал мне этакое наказание?! Ну да, я, как любая женщина, знаю за собой кое-какие грешки, но чтобы настолько…

— Торжественно обещаю, что отныне буду являть собой верх осторожности и благоразумия! — лицемерно заявил Вольфгер, подняв руку для присяги. Он снова обхватил девушку за талию, прижал к себе, приподнял и закружил в воздухе. Ута обняла его за шею, прижалась и потёрлась носом.

Открылась дверь напротив и в коридор выглянул недовольный, заспанный гном.

— Почему с утра в замке шум, гам, роняют железо на камни, орут, бегают, а теперь ещё и целуются в коридоре, да ещё прямо у меня под дверью?! Могу я хоть раз спокойно выспаться?! — заворчал он, разглаживая всклокоченную бородёнку.

Вольфгер поставил девушку на пол и склонился в придворном поклоне:

— Тысяча извинений за то, что осмелились нарушить сон почтенного гнома. Но дело в том, что оный гном соизволил продрыхнуть нападение на замок, которое нам пришлось отбивать без его сильномогучей помощи!

Ута фыркнула.

С Рупрехта разом слетел сон:

— Что-о?! На замок напали? Кто? Почему меня не разбудили? — завопил он.

— Извини, не успели, — ухмыльнулся Вольфгер, — некогда было, пришлось атаку отбивать.

Гном опустил глаза и вдруг заметил, что стоит перед девушкой в исподнем. Ойкнув, он метнулся в комнату и захлопнул за собой дверь.

Вольфгер и Ута переглянулись и дружно рассмеялись. Вольфгер вдруг почувствовал, что утреннее напряжение отпустило его, и он успокоился.

* * *

— Господин доктор, вы знаете этого человека? — спросил Берлепш.

Лютер, кутаясь в тёплый плащ, тяжело поднялся с табурета, услужливо принесённого для него в подвал солдатом, подошёл к пленному и заглянул ему в лицо. Тот попытался плюнуть, но во рту у него пересохло, и Штюбнер смог только пожевать губами.

— Нет, я не знаю его, — равнодушно сказал Лютер, вновь усаживаясь на табурет.

— А он утверждает, что учился у вас, — с ехидцей заметил капеллан.

— Возможно, — пожал плечами Лютер, — у меня многие учились. Обычно учителя запоминают свой первый выпуск, а потом в памяти остаются только лучшие и худшие, но даже их имена и лица забываются. Как зовут этого человека?

— Он утверждает, что его зовут Марк Штюбнер, — ответил капеллан, заглянув в протокол допроса.

— Хм… Штюбнер… Да, кажется, был у меня студиозус с такой фамилией, но кто он и что он, не помню совершенно, увы… Господин комендант, я удовлетворил ваше любопытство? Я бы хотел вернуться к своим занятиям. Утренние часы, знаете ли, самые плодотворные…

— Одну минуту, герр доктор, если позволите, — сказал комендант, — только один вопрос пленному.

Он обернулся к Штюбнеру:

— Зачем ты и твои люди напали на замок?

— Я хотел убить вот этого, — Штюбнер мотнул головой в сторону Вольфгера, — и его спутников, а также, если повезёт, и этого вот попа.

— Что ты сказал? — с изумлением воскликнул Лютер, — повтори! Ты хотел убить меня? Но за что? С какой целью?

— Кто побеждает и соблюдает дела Мои до конца, тому дам власть над язычниками.

И будет пасти их жезлом железным; как сосуды глиняные они сокрушатся, как и Я получил власть от Отца моего.

И дам ему звезду утреннюю, напыщенно молвил пленный.[81]

— Что он говорит? — удивлённо спросил Берлепш, — бредит, что ли?

— Нет, это не бред. Штюбнер цитирует Апокалипсис, — пояснил Лютер, повернулся к пленному и спросил: