Эрагон. Брисингр - [24]

Он остановился с открытым ртом, затем осторожно закрыл его.

Перед ним футах в тридцати стоял раззак. Кровь капала с края поношенной одежды существа.

- Мой хоз-з-зяин не хочет, чтобы я убил тебя, - прошипел он.

- Но это не имеет значения для тебя сейчас.

- Нет. Если я погибну от твоего посоха, позволь Гальбаториксу заключить с собой сделку, как он хочет. У него гораздо больше душ-ш-ши, чем у тебя.

Эрагон рассмеялся:

- Души? Я – защитник людей, а не он.

- Глупый мальчишка, - раззак приподнял немного свою голову, смотря мимо него на труп другого раззака дальше по туннелю. – Она была моей самкой (hatchmate). Ты стал с-с-сильнее с нашей первой вс-с-стречи, Губитель Шейдов.

- Случилось, так или умри.

- Ты заключишь со мной договор, Губитель Шейдов?

- Какой договор?

- Я последний из своего рода, Губитель Шейдов. Мы – древние, и я не хотел бы, чтобы нас забыли. Напомнишь в своих пес-с-снях и в ис-с-сториях смертным о ужасе, который мы внушали твоей расе?.. Помни как нас боялись!

- Почему я должен делать это для тебя?

Спрятав свой клюв у себя на узкой груди, раззак кудахтал и чирикал (chittered) несколько минут.

- Потому что, - произнес он, - я расскажу тебе кое-какой секрет, да-а-а, расскажу.

- Тогда рассказывай.

- Дай мне свое слово с-с-сначала, чтобы ты не обманул меня.

- Нет, расскажи мне. А потом я решу, стоит ли соглашаться.

Прошла минута и никто из них не двигался, хотя Эрагон держал свои мышцы напряженными в ожидании неожиданной атаки. После другого шквала резких щелчков, раззак сказал:

- У него есть почти найденное имя.

- У кого?

- У Гальбаторикса.

- Имя чего?

Раззак зашипел от разочарования:

- Я не могу сказать тебе. Имя! Настоящее имя!

- Ты должен дать мне больше информации об этом.

- Я не могу.

- Тогда никакого договора мы не заключим.

- Проклинаю тебя, Всадник! Я проклинаю тебя! Пусть ты не найдешь ни пос-с-стели, ни прибежища, ни спокойствия на этой своей з-з-земле. Пусть ты покинешь Алагейзию и никогда не вернешься.

Заднюю часть шеи Эрагона закололо от холодного прикосновения страха. В своих мыслях он снова услышал голос травницы Анжелы, когда она бросила свои кости дракона для него и предсказала его будущее и такую же судьбу.

Пола (mare's tail) крови отделила Эрагона и его врага, когда раззак откинул назад свой промокший плащ, открывая самострел, в котором была уже наложенная на тетиву стрела. Поднимая и натягивая оружие, раззак выпустил болт в грудь Эрагону.

Эрагон отбил стрелу в сторону своим посохом.

Словно эта попытка была не чем иным, как предварительным жестом, который был предписан обычаем и который они выполнили прежде, чем продолжить свое настоящее противоборство. Раззак нагнулся, положил самострел на пол, затем привел в порядок свой капюшон и медленно и осторожно вытащил свой leaf-bladed меч из-под своей одежды. Пока он делал это, Эрагон встал на ноги и занял позицию shoulder-wide, его руки сжимали посох.

Они устремились к друг другу. Раззак попытался разрезать Эрагона от ключицы до бедра, но Эрагон, увернувшись, ушел от удара. Сжимая конец посоха, поднятого вверх, он всадил его металлическое острие под клюв раззака и сквозь защищавшие горло твари пластины.

Раззак содрогнулся, а затем упал.

Эрагон пристально посмотрел на своего самого ненавистного врага, посмотрел в его черные, лишенные век глаза и внезапно почувствовал слабость в коленях, и его стошнило у стены коридора. Вытерев свой рот, он выдернул посох и прошептал:

- За нашего отца. За наш дом. За Карвахолл. За Брома… У меня был повод для мести. Пусть ты здесь сгниешь навсегда, раззак.

Подойдя к нужной камере, где Эрагон нашел Слоана – который был все еще погружен в свой магический сон – положил мясника на плечо. А затем стал возвращаться в главную пещеру Хелгринда. По пути он часто опускал Слоана на пол и оставлял его, чтобы обследовать камеру или боковое ответвление, которые не посещал ранее. В них он обнаружил много зловещих орудий, включая четыре металлические фляги с маслом сейтр, которые быстро уничтожил, чтобы никто больше не смог использовать разъедающую плоть кислоту в своих дальнейших злобных замыслах.

Горячий солнечный свет обжег щеки Эрагона, когда тот вышел из сети туннелей. Задержав дыхание, он прошел мимо мертвого Летхрблака и подошел к краю огромной пещеры, где пристально посмотрел вниз, на крутой склон Хелгринда далеко внизу, на холмы. На западе он заметил столб оранжевой пыли, поднимавшийся над узкой дорогой, соединявшей Хелгринд и Драс-Леону, и отмечавший приближение группы всадников.

Его правый бок ныл под тяжестью Слоана, поэтому Эрагон переместил мясника на другое плечо. Он щурился из-за каплей пота, которые прилипли к его ресницам, потому что он старался разрешить проблему, как ему перенести себя и Слоана где-то на пять тысяч футов к земле.

- Почти миля вниз, - пробормотал он, - если была бы тропинка, я мог легко проделать этот путь, даже со Слоаном. Поэтому у меня должна быть сила, чтобы опустить нас с помощью магии… Да, но то, что ты можешь делать длительное время, может сильно утомить, чтобы выполнить неожиданно без самоубийства. Как Оромис говорил, тело не может превращать достаточно быстро свой запас топлива (fuel) в энергию, чтобы поддерживать большинство заклинаний в течение больше нескольких секунд. У меня есть только определенное количество сил в наличии на какой-либо определенный момент, и получается так, что я должен подождать, пока не восстановлюсь… И разговор с самим собой не перенесет меня никуда.