Эрагон. Брисингр - [26]

Подтянувшись вперед, он ухватился за другой куст и перенес его энергию в свое тело, затем за третий и четвертый кусты, и так пока он снова не овладел полной степенью своей силы. Он встал и посмотрел назад, на след из коричневых растений, который тянулся за ним; горечь наполнила его рот, так как он увидел, что он натворил.

Эрагон знал, что он был неосторожен с магией и его опрометчивое поведение могло обречь варденов на верное поражение, если бы он умер. В непредусмотрительности, его глупость заставила его вздрогнуть. Бром надавал бы ему затрещин за доставленные неприятности, подумал он.

Вернувшись к Слоану, Эрагон поднял изможденного мясника с земли. Затем он повернул на восток и двинулся прихрамывая прочь от Хелгринда, в приглянувшееся убежище. Спустя десять минут, когда он остановился проверить, где преследователи, и увидел облако пыли, кружащееся у основания Хелгринда, по которому он понял, что всадники достигли темной башни из камня.

Он улыбнулся. Приспешники Гальбаторикса были слишком далеко для любых меньших заклинателей среди их уровня, чтобы обнаружить его мысли или Слоана. К тому времени, как они обнаружат тела раззаков, подумал он, я пройду лигу или больше. Я сомневаюсь, что они смогут тогда найти меня. Кроме того, они будут искать дракона и его Всадника, а не человека, идущего пешком.

Убежденный, что он не должен волноваться о грозящем нападении, Эрагон возобновлял свой прежний темп: ровный, легкий большой шаг, который он мог сохранять в течение всего дня.

Высоко над ним солнце светилось золотым и белым. Перед ним простиралась бездорожная дикая местность на много лиг, уже окружающая рядом флигели некоторых деревень. И в его сердце, вспыхнули новая радость и надежда.

Наконец-то раззаки мертвы!

Наконец, его поиски мести были закончены. Наконец, он выполнил свой долг по отношению к Гэрроу и Брому. И наконец, он сбросил покров страха и раздражения, что он кропотливо разрабатывал с тех пор, как раззаки в первый раз появились в Карвахолле. Их убийство отняло намного больше времени, чем он ожидал, но теперь дело было сделано, и это было огромным делом. Он разрешил себе наслаждаться удовлетворением от того, что совершил такой трудной подвиг, хоть и с помощью Рорана и Сапфиры.

Все же, к его удивлению, его победа была сладостно-горькой, испорченная неожиданным чувством потери. Его охота на раззаков была одной из его последних связей с его жизнью в долине Паланкар, и он не хотел отказываться от той ужасной связи, как это было. Кроме того, та задача дала ему цель в жизни, когда у него не было ни одной; это была причина, почему он первоначально уехал из своего дома. Без этого дыра зияла у него там, где он лелеял свою ненависть к раззакам.

То, что он мог печалиться о конце такой ужасной миссии, ужаснуло Эрагона, и он поклялся избегать совершения такой же ошибки еще раз. Я отказываюсь стать настолько привязанным к моей борьбе против Империи, Муртага и Гальбаторикса, чтобы мне не хотелось идти дальше к чему-то еще, когда и если время настает — или хуже, чтобы мне хотелось продлить конфликт скорее, чем приспособиться к тому, что происходит потом. Он решил затем оттолкнуть свое скверное (никуда ни годное) сожаление и сконцентрироваться вместо этого на своем облегчении: облегчение, что он освободился от мрачных потребностей своих самоналоженных поисков и что его единственными оставшимися обязательствами были эти рожденные его текущим положением.

Приподнятое настроение сделало его шаги более легкими. С раззаками покончено, почувствовал Эрагон, словно он смог, наконец, сделать жизнь для себя основывающейся не на том, кем он был, а на том, кем он стал: всадником.

Он улыбнулся неровному горизонту и засмеялся, когда побежал, безразличный к тому, мог ли кто-нибудь услышать его. Его голос прогремел тут и там the draw, и вокруг него, все казалось новым, красивым и полным обещания.

6. Пройти путь в одиночку

В животе у Эрагона урчало.

Он лежал на спине, ноги прижаты и согнуты в коленях - его бедра ныли от путешествия с таким тяжелым грузом, какого он никогда не носил прежде — когда громкий грохот вырвался из его внутренностей.

Звук был настолько неожиданным, что Эрагон подскочил, нащупывая свой посох.

Ветер свистел через пустынные земли. Солнце село, и в его отсутствие все было синим и фиолетовым. Ничто не перемещалось, если бы не трепещущие лезвия травы и Слоан, пальцы которого медленно раскрывались и закрывались в ответ на видения в его зачарованной дремоте. Резким ударом холод объявил о прибытие истинной ночи.

Эрагон расслабился и позволил себе слабо улыбнуться.

Его веселье скоро исчезло, когда он начал рассматривать источник своего дискомфорта. Борьба с Раззаками, использование многочисленных заклинаний и перенос Слоана на плечах в течение большей части дня пробудили в Эрагоне голод, он вообразил, что, если бы он имел возможность путешествовать назад во времени, мог бы съесть весь банкет, который приготовили в его честь во время посещения Тарнага. Воспоминания о том, как жареный Награ - гигантский боров, пах — горячий, острый, приправленный медом и специями, с капающим топленным свиным салом было достаточно, чтобы увлажнить его рот.