Эпоха викингов. Мир богов и мир людей в мифах северных германцев - [214]
Эта религия викингов была построена на древнем фундаменте; что касается формы, то ее создатели сторонились нововведений. В мифах об Одине мы видим ряд повторяющихся сюжетов: нескончаемое пиршество в королевских палатах, возвеличивание поэзии, появившейся благодаря Одину, похитившему мед Суттунга, любовные похождения, нередко скандальные, – куда бы мы ни посмотрели, везде встречаются освященные в веках элементы ритуала и драмы. И все-таки все изменилось. С изменением ритма и общего строя жизни появилась новая гармония. Когда мысли и чувства, а также деяния уравновешивают друг друга, они могут приобрести странный тон, даже более странный, чем может породить любая революционная доктрина. В жизни викингов сражение и честь представляли собой главные ценности существования, как это было в старину, но теперь они превратились в правила и принципы жизни, управляющие Вселенной: благодаря своей жизни и смерти воин, или человек меча, вносил свою лепту в формирование судьбы Вселенной.
Поэзия века викингов наполнена громом войны и грохотом щитов, освещена заревом горящих городов. Но громогласный самовосхваляющий гимн Одина, воспевающий красоту войны и величие смерти, когда ее встречают мужественно, несет в себе отзвук трагедии и печали. Люди, подхваченные вихрем века завоеваний, иногда останавливались, пораженные ужасом при виде разительных перемен – и в мире, и в сознании людей, – вызванных яростной борьбой за власть и славу. В длительных походах и особенно поселившись на новых землях, люди отрывались от своих корней и привычного окружения; они объединялись в братство, которое зачастую брало верх или, по крайней мере, накладывало нагрузку на обязательства родства. В стремлении к главенству братья впали в раздор, что могло привести к разрыву оков фрита. Тевтон не мог найти слов, сильнее выражающих его смятение и крайнее отчаяние, чем слова из стихов «Вёлуспы»: «Братья начнут / биться друг с другом, / родичи близкие / в распрях погибнут».
На чувстве родства зиждутся нравственные устои, и, если корень всех добродетелей отравлен, исчезает и воля к сохранению чести. Когда братья воюют между собой, наступает не только век мечей и секир, но и век волков, как сказано в «Вёлуспе»: «Тягостно в мире, / великий блуд, / век мечей и секир, / треснут щиты, / век бурь и волков / до гибели мира; / щадить человек / человека не станет». Моральное разложение поражает самый корень жизни, а жизнь вне фрита невозможна, за его пределами нет ни духовной радости, ни радости от обладания материальными благами. Век войны превращается в век бурь, век уничтоженных урожаев, век морозов и зим, длящихся год напролет.
В произведениях, прославляющих войну и почетную смерть в бою, как мерило человеческой доблести, нельзя не уловить тревожную ноту. Когда судьба разражается бурей, весь мир сотрясается под ударами молний. История смерти Бальдра, как она излагается исландцами, была поэтическим творением, порожденным трагическим настроем эпохи викингов. Мир окутывает зловещий, роковой мрак, проистекающий из центральной сцены трагедии, в которой боги стоят вокруг тела их родича, не в силах произнести ни слова. Чудовищное злодеяние (nidingsverk) – кровь, пролитая внутри клана, – отбрасывает тень надвигающейся беды на дом и род; здесь же, в мире богов, тень столь велика, что погружает весь мир во тьму смерти.
История Бальдра основана на древнем мифе. Он изобилует чертами легенды, достаточно ясными, чтобы подтвердить гипотезу, что он был создан на основе жертвенной драмы, возможно похожей на ритуал Фрейра, изложенный Г. Некелем в его книге о Бальдре[153], но мы не в силах реконструировать оригинальную форму и содержание легенды. Безымянный поэт эпохи викингов погрузил этот вопрос в свой собственный опыт и трансформировал миф в поэму с определенной целью. Сосредоточив сцены вокруг идеи божественного гнева и бессилия богов – «язык перестал слушаться асов, и не повиновались им руки, чтобы поднять его», – он превратил драму плодородия в поэтический символ, подразумевающий, что путь истории неизбежно ведет к Судному дню.
Автор поэмы о Бальдре не был одинок в те смутные времена. Литература эпохи викингов доказывает, что и другие умы обладали всеобъемлющим взглядом на историю как на эсхатологическую драму, кульминацией которой является вселенская катастрофа, а завершением – заключение договора между богами и силами зла. В свете этой мысли раскрывается судьба – или воля Одина, – демонстрируя далекоидущие планы. Бог всматривается в будущее и читает знаки на горизонте; он знает, что судьба мира будет зависеть от обширности его рядов, когда они выйдут на бой с волком и порождениями тьмы. В основе его замысла лежит тщательно продуманный план. Он побуждает земных владетелей действовать, вне зависимости от их личных целей и устремлений. Он ведет их на поле смерти, совсем не думая об их дружбе и вражде. Его цель – заполнить Вальхаллу лучшими людьми.
Этот дух нашел выражение в эддической хвалебной песни «Речи Эйрика» (Eiríksmál), созданной в память о конунге Эйрике Кровавая Секира, павшем на поле боя. Эхо тяжелой поступи Эйрика, направлявшегося в Вальхаллу, достигло чертога Одина, так что «затрещали стен доски», словно в покои рвалась тысяча людей. Один пробуждается от сна, в котором ему привиделось, будто он велел приготовить Вальхаллу для встречи героев: «Странен сей сон, – / сказал Один, – / будто встал я до свету / убрать Вальгаллу / для павших воинов. / Велел я эйнхериям / живей подыматься, / скамьи застилать / и мыть чаши. / Вином валькирии / вождя встречают».
Тропы повсюду. Тропы пронизывают мир – невидимые муравьиные тропы, пешеходные тропинки и дороги между континентами, автомагистрали, маршруты и гиперссылки в сети. Как образуются эти пути? Почему одни втаптываются и остаются, а другие – исчезают? Что заставляет нас идти по тропе или сходить с нее? Исходив и изучив тысячи вариаций различных троп, Мур обнаружил, что именно в тропах кроятся ответы на самые важные вопросы – как сформировался мир вокруг нас, как живые организмы впервые выбрались на сушу, как из хаоса возник порядок и, в конце концов, как мы выбираем нашу дорогу по жизни. В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.
Март 1919 года. Все говорят о третьей волне испанского гриппа. После затишья, оно длилось всё лето, и даже думали, что с пандемией покончено, ограничения стали очень суровы. Но, чёрт возьми, не до такой же степени! Авантюрист Джейк Саммерс возвращается из Европы после очередного дела – домой, в окрестности Детройта, где с недавних пор поселился вместе с компаньоном. Возвращается один: ловкий прошмыга (и будущий писатель) Дюк Маллоу застрял в карантине – не повезло кашлянуть на таможне. Провинциальный Блинвилль, ещё недавно процветающий, превратился в чумной город.
Князь Сергей Сергеевич Оболенский, последний главный редактор журнала «Возрождение», оставил заметный след в русской эмигрантской периодике. В журнале он вел рубрику «Дела и люди»; кроме того, обладая несомненным литературным талантом, с 1955 г. под своим именем он опубликовал более 45 статей и 4 рецензии. Наша публикация знакомит читателей с полной версией книги «Жанна – Божья Дева», которая, несомненно, является главным итогом его исследовательской и публицистической деятельности. Многие годы С. С. Оболенский потратил на изучение духовного феномена Жанны д’Арк, простой французской крестьянки, ставшей спасительницей своей Родины, сожженной на костре и позже причисленной клику святых Римско-католической церковью.
Судьба румынского золотого запаса, драгоценностей королевы Марии, исторических раритетов и художественных произведений, вывезенных в Россию более ста лет назад, относится к числу проблем, отягощающих в наши дни взаимоотношения двух стран. Тем не менее, до сих пор в российской историографии нет ни одного монографического исследования, посвященного этой теме. Задача данной работы – на базе новых архивных документов восполнить указанный пробел. В работе рассмотрены причины и обстоятельства эвакуации национальных ценностей в Москву, вскрыта тесная взаимосвязь проблемы «румынского золота» с оккупацией румынскими войсками Бессарабии в начале 1918 г., показаны перемещение золотого запаса в годы Гражданской войны по территории России, обсуждение статуса Бессарабии и вопроса о «румынском золоте» на международных конференциях межвоенного периода.
В представленной читателю книге журналиста, писателя и профессора EPFL (Федеральной политехнической школы Лозанны) Эрика Хёсли соединилось профессиональное, живое перо автора и его страсть к научной работе. Подробно и глубоко он анализирует историю, которая, по его мнению, превосходит любой вестерн – великий поход в Сибирь и завоевание русского Севера. Перед нами не только архивные страницы этой эпопеи, – хотя фактическая сторона дела написана очень скрупулезно и сопровождается картами и ссылками на архивы и документы, – но интерес автора к людям: их поступкам, мотивам, чувствам, идеям и делам.
Кажется, кровопролитным «индейским войнам» на Западе США никогда не будет конца. Белые и краснокожие, осатанев от взаимной ненависти, безжалостно истребляют друг друга. Правда, десятилетнюю Джоанну Леонбергер, как и других белых детей, индейцы увезли с собой, чтобы воспитать в своих племенных традициях. Капитан Кидд, ветеран многих войн, привык жить сегодняшним днем, странствуя от поселения к поселению, где он зарабатывает публичным чтением газет для малограмотных покорителей Дикого Запада. Но на этот раз у него другое, более выгодное задание – сопроводить Джоанну через весь Техас к дяде и тете, которым чудом удалось разыскать и выкупить ее у индейцев. Они едут через бескрайние прерии – старик, умеющий стрелять без промаха, и девочка, не знающая ни слова по-английски.
Жан-Кристоф Рюфен, писатель, врач, дипломат, член Французской академии, в настоящей книге вспоминает, как он ходил паломником к мощам апостола Иакова в испанский город Сантьяго-де-Компостела. Рюфен прошел пешком более восьмисот километров через Страну Басков, вдоль морского побережья по провинции Кантабрия, миновал поля и горы Астурии и Галисии. В своих путевых заметках он рассказывает, что видел и пережил за долгие недели пути: здесь и описания природы, и уличные сценки, и характеристики спутников автора, и философские размышления.
Балерина в прошлом, а в дальнейшем журналист и балетный критик, Джули Кавана написала великолепную, исчерпывающую биографию Рудольфа Нуреева на основе огромного фактографического, архивного и эпистолярного материала. Она правдиво и одновременно с огромным чувством такта отобразила душу гения на фоне сложнейших поворотов его жизни и борьбы за свое уникальное место в искусстве.
В настоящей книге американский историк, славист и византист Фрэнсис Дворник анализирует события, происходившие в Центральной и Восточной Европе в X–XI вв., когда формировались национальные интересы живших на этих территориях славянских племен. Родившаяся в языческом Риме и с готовностью принятая Римом христианским идея создания в Центральной Европе сильного славянского государства, сравнимого с Германией, оказалась необычно живучей. Ее пытались воплотить Пясты, Пржемыслиды, Люксембурга, Анжуйцы, Ягеллоны и уже в XVII в.
Павел Дмитриевич Брянцев несколько лет преподавал историю в одном из средних учебных заведений и заметил, с каким вниманием ученики слушают объяснения тех отделов русской истории, которые касаются Литвы и ее отношений к Польше и России. Ввиду интереса к этой теме и отсутствия необходимых источников Брянцев решил сам написать историю Литовского государства. Занимался он этим сочинением семь лет: пересмотрел множество источников и пособий, выбрал из них только самые главные и существенные события и соединил их в одну общую картину истории Литовского государства.