Эпоха рыцарства в истории Англии - [202]

В одежде бедняка всегда преследует нас...

Ибо на Крови Христа процветает весь христианский мир,

И братьями по крови мы стали там... и благородным стал каждый из нас».

Его сердце было взволнованно, его возмущение вызывали «узники в долговых ямах и бедняки в коттеджах, обремененные детьми и рентой лорда»:

«Старые люди и седые, бессильные и беспомощные,

И женщины с детьми, которые не могут работать,

Слепые и больные и со сломанными членами,

Которые переносят это несчастье с кротостью, как и прокаженные и другие...

Из любви к их кротким сердцам наш Господь пожаловал им

Их покаяние, и их чистилище здесь, на этой земле».

Пока все они находились в пренебрежении, он не мог почитать «лордов и леди и других в мехах и серебре». Подсознательно в его видении всегда присутствовало напоминание о Кресте и о том, что Христос выстрадал в бедности и пренебрежении, чтобы люди могли жить, и жить более богато:

«И я снова уснул и внезапно привиделся мне,

Тот Петр Пахарь, весь вымазанный в крови,

Шел с крестом перед простыми людьми,

И походил всеми своими чертами на нашего Господа Иисуса Христа.

Затем воззвал я к Совести, чтобы сказала мне правду.

Христос ли это, – спросил я, – которого евреи приговорили к смерти?

Или это Петр Пахарь? Кто вымазал его в крови?

Сказала Совесть, преклонив колена: „Это герб Петра,

Его цвета и щит, и он, который идет весь в крови,

Есть Христос со своим крестом, покоритель христианского мира”».

Это сильно отличалось от тех гербов, которые носили рыцари Ордена Подвязки на пирах в виндзорской Круглой Башне.

Еще сильнее жажды справедливости было у Ленгленда чувство сострадания. Когда бездельники и расточители увильнули от своей работы на поле Петра и в результате были наказаны Голодом, пахарь пожалел и накормил их, хотя он знал, что, как только голод уйдет, они опять впадут в праздность и безделье:

«Они мои кровные братья, ведь Бог искупил нас всех.

Правда, некогда учил меня любить каждого из них

И помогать им во всем, когда они в нужде...

Люби их и не брани, пусть уж сам Бог с них взыщет».

Это произведение, написанное не тем, кто был хорошо образован и защищен наследственным богатством от жестокой борьбы за выживание и убогой средневековой бедности, но тем, кто все время находился на грани, «Петр Пахарь» смело бросало в лицо вызов всему христианству. Оно являло собой нечто большее, чем протест против социальной несправедливости, хотя и по этому поводу не было еще написано ничего более убедительного. Это глубоко религиозная поэма – замечательная по своему содержанию, если не по своей литературной форме, как, например, «Божественная комедия». Ибо весь его аскетизм, те добродетели, которые превозносит автор, заключались в прощении и милосердии. Когда священник зачитывает прощение, которое Петр получил от Правды для тех, кто честно трудился на земле или страдал от непомерных тягот или бедности, и оно заключалось в следующих суровых словах:

«Делай добро и поступай хорошо – и Бог возьмет твою душу,

А если будешь делать зло и поступать худо, то не найдется ни на что другое,

Кроме того, что после дня твоей смерти дьявол возьмет твою душу».

Пахарь, сталкиваясь с этим безжалостным видом ветхозаветного правосудия, с негодованием рвет его.

Ибо когда после пробуждения «голодным и нищим» на Мальвернских холмах автор снова возрождает в памяти свой призрачный поиск тайны христианства, блуждая в одиночестве «летним днем», это для того, чтобы обнаружить что-то, превосходящее стандарты «Делай добро», примера суровой добродетели спасения, на которой настаивал священник. Наслаждающийся «счастьем птиц», поющих в «диком лесу», он опять впадает в сон, в котором высокий мужчина, подобно ему, зовет его по имени и называет себя Думой. От него он и узнает ответ на то, что ищет:

«Делай добро, делай больше добра и делай только добро, – провозглашает он,

Вот они эти три прекрасных добродетели, и их нетрудно отыскать,

Тот, кто правдив в своих речах и хорош в своих руках,

И зарабатывает свой хлеб своим трудом или возделыванием земли,

И кому можно доверять, и кто берет только то, что положено ему,

И не является пьяницей и не презирает других, делай добро будет с ним.

Делай больше добра – вот где правда, и он сделает гораздо больше,

Он скромен, как агнец и приятен в речи

И помогает всем тем, кто нуждается в нем...

Делай только добро стоит выше тех двух и несет епископский крест,

Он находится на краю, чтобы вытащить невинных из Ада:

Но у него и есть пика – что бросать туда грешников».

На протяжении оставшейся части поэмы, а большинство английской речи здесь находится в логическом беспорядке, ее причудливой бессвязности и подчеркнутой силе чувств, поэт ведом аллегорическими героями, чтобы познать каждую из трех ступеней на лестнице христианского совершенства. На каждой Петр, подобно Христу в его земной жизни, представляет себя первообразом, сначала в своей первичной форме представляя

«всех трудяг, кто живет только своим трудом,

и получают справедливый заработок, который они честно заработали,

И существуют в любви и законе» –

образ, который включает для Ленгленда всех, кто в любом жизненном проявлении исполняет свой долг перед своими собратьями-людьми. С «делай больше добра» поэма переходит от Ветхого Завета к Новому. Суть его в любви: