Эпоха Михаила Федоровича Романова - [115]
Разумеется, давая высокую арендную плату за имение, еврей, в свою очередь, старался с лихвою выжать ее из крестьян, всеми способами умножал их повинности, увеличивал поборы, вообще вел самое хищническое хозяйство и сильно угнетал сельское население. Отсюда сложились известные латинские вирши, назвавшие Речь Посполитую шляхетским небом, еврейским раем и крестьянским адом (Clarum regnum Polonorum — Est coelum Nobiliorum — Paradisus Judaeorum — Et infernus rusticorum).
В более распространенном виде содержание сих виршей встречаем уже в первой половине XVII века в сочинении одного из тех польских патриотов, которые ясно сознавали темные стороны своего государственного и общественного быта, но тщетно указывали на них своим современникам. Подобно вышепомянутому поэту Кленовичу, этот (неизвестный по имени) патриот такими яркими чертами изображает положение еврейства в своем отечестве:
«Разве это не рай (еврейский), когда у других наций гнушаются сим дурным народом, а в Польше жиды у многих панов любимые люди. Кто (у нас) арендатор в имениях? Жид. Кто чтимым доктором? Жид. Кто славнейшим и состоятельнейшим купцом? Жид. Кто держит мельницы и корчмы? Жид. Кто мытником и таможником? Жид. Кто наивернейший слуга? Жид. Кто имеет легчайший доступ к пану? Жид. Кто пользуется наибольшим покровительством, частным и общественным? Жид. Кто скорее добивается и выигрывает дело, хотя бы и несправедливое? Жид. Кто на сеймиках и сеймах получает наибольшее внимание к своим делам и привилегиям? Жид. Кто так счастлив, чтобы ему всякие плутовства, увертки, предательства и другие несказанные беззакония благополучно сходили с рук? Жид. Но каким же способом этот отверженный народ отворил себе дверь в такой рай? Ответ простой: у него золотой ключ, посредством которого он всего достигает». «Горе тем панам, которые к великой кривде христианскому люду и в ущерб католической религии делают поблажки сему вредному народу, чем сильно отягчают свою совесть и обездоливают своих подданных: отдают в аренду жидам местечки, села, таможни, мыто, мельницы, корчмы. Давно ли все это запрещено сеймовыми конституциями?» Затем следуют ссылки на Статут Сигизмунда Августа или сейм Петроковский 1565 года, конституции 1567 и 1538 гг. «Теперь все делается наоборот. Все помянутые статьи (для них запрещенные) жиды арендуют в Польше, Литве, Руси, на Волыни, Подолии и т. д. Этот злой народ сидит на арендах в городах и селах; жиды мытниками и жупниками (арендаторы соляной регалии), жиды на постоялых дворах; у них монополия: никаких потребных вещей нельзя нигде достать помимо жида». Между прочим, автор жалуется, что жиды-арендаторы заставляют крестьян работать даже в праздники и лишают их возможности посещать храмы Божии, что приходящих к ним по делу женщин склоняют к измене их мужьям, что отняли торги у мещан, промыслы и заработки у ремесленников; отчего города и местечки обедняли, и т. д., и т. д.
Почти теми же чертами оттеняет значение еврейства для Польско-Русского государства Иосиф Верещинский, занимавший католическо-епископскую кафедру в Киеве в конце XVI века — один из лучших польских писателей того времени, человек ученый и знакомый с еврейским Талмудом.
«Жиды, — говорит он, — очень тягостны нам и нашим подданным. Они выцедили почти все наши имения; они околдовали нас как цыгане и заразили своим дыханием как волки; разоряют нас как хотят и всех от низшего сословия до высшего, к стыду нашему, водят за нос. Разве не жиды через руки армян перетащили все сокровища Речи Посполитой к туркам и волохам? Разве не жиды через посредство армян передают чужим народам тайные сведения о делах всего королевства Польского? Ведь на это направляет их Талмуд. (Следуют из него выдержки.) Разве жиды, вопреки государственному праву, не захватывают в свои руки лучшие аренды? Закон запрещает им занимать общественные и государственные должности, на которых они могли бы раздавать приказания христианам; а между тем, владея арендами, они не только повелевают христианами, но и проделывают с ними все, что вздумается, к величайшей для нас обиде. Разве жиды, вопреки государственному праву, не держат на откупе таможен, пошлин, чопового (акциз с напитков)? Разве они, вопреки тому же праву, не держат у себя христианской прислуги? Разве не противоречит сему праву и то, что жиды не хотят ходить в желтых шапках? Даже защитники их сознаются, что не раз испытывали на себе (их мошенничества), и все-таки своими ходатайствами способствуют тому, что дела жидовские процветают, а мы прочие и сами они — даем себя обманывать».
Если в наше время, при всех наличных средствах, государственных и общественных, нельзя назвать успешною борьбу с беспощадной еврейской эксплуатацией и с еврейскими обходами законов, то можно себе представить, как безнадежно в этом отношении было положение средних и низших классов в землях Речи Посполитой, при слабости исполнительной власти, подкупности лиц, занимавших земские и королевские уряды, и своеволии панов. Многие дошедшие до нас судебные и административные акты Западной Руси того времени вполне подтверждают горькие жалобы польских и русских патриотов, подобные вышесказанным.
Для фундаментального исторического труда по древней истории славян выдающегося русского ученого Дмитрия Ивановича Иловайского (1832-1920) характерен огромный охват материала, большое число использованных первоисточников, скрупулезное исследование различных вопросов происхождения и развития славянского этноса. Характерной особенностью этой книги является развернутая и обоснованная критика норманнской теории.
Книга охватывает огромный период русской истории (5 веков) от образования в XI веке Древнерусского государства со столицей в Киеве до его распада на самостоятельные княжества в XII–XIII веках. Глобальные события этого периода: крещение Руси, монголо-татарское иго, начало отечественного летописания, возникновение сословий, создание Русской правды, торговля, основание монастырей, международные отношения и войны — вот лишь небольшая часть тем, затронутых автором для раскрытия понятия «становление Руси».
Утрата законной власти, «голодные бунты», нашествие разного рода самозванцев, открытая интервенция Польши и Швеции… Патриотическая деятельность Земского собора, самоотверженный подвиг патриарха Гермогена, Минина и Пожарского… Все это — начало XVII века в государстве российском. Лишь избрание «всей землей» на престол представителя новой династии Михаила Федоровича Романова положило конец Московскому разоренью. Народ сплотился именем монарха. Пробудившееся национальное достоинство и вера в свое великое предназначение спасли Россию. Смута в итоге не изменила державного хода российской истории, а лишь временно нарушила его, но она стоила великих жертв, а еще — послужила и служит трагическим назидательным уроком всем поколениям русских людей. В издании частично сохранены орфография и пунктуация автора.
Научная концепция известного русского историка и публициста XIX века Дмитрия Ивановича Иловайского (1832–1920) — российская государственность. Главный персонаж для автора — Иван III (Великий), великий московский князь, который свел воедино центральные и северные российские области, сверг татарское иго, назвался государем Всея Руси и провозгласил себя и свое государство наследником православной Византии (III Рим) — ввел известный герб с византийским коронованным двуглавым орлом и Георгием Победоносцем. Глубокая научная эрудиция историка и хороший литературный слог делают эту книгу интересной и полезной для всех любителей истории нашей Родины.
«История Рязанского княжества» — монография, принадлежащая перу выдающегося русского историка Дмитрия Ивановича Иловайского (1832–1920). Основанная на русских северных летописях, данная монография исследует возникновение Рязанского княжества, начиная с периода правления Олега до суздальских междоусобиц. Набеги половцев и построение новых городов не могли отвлечь князей русских от кровопролитной борьбы за каждую пядь рязанской земли, где братья выступали против братьев, а соседи объединялись во временные союзы.
Великие российские историки по-разному оценивали сложнейшее переплетение политических и любовных интриг и событий, происходивших на рубеже XVI–XVII веков. Но все они единодушно утверждали, что в пятнадцатилетней истории Смуты переломным стал 1612 год: в марте в Ярославле было создано Временное правительство, а в октябре отряды народного ополчения под предводительством Д. Пожарского освободили от интервентов Китай-город и Кремль.
В центре повествования У. Сонтани — сын старосты деревни, подросток Тамбера. Он наделен живым воображением, добротой, тонко понимает природу, горячо любит мать и двоюродную сестренку Ваделу. Некоторым жителям кампунга кажется, что со временем Тамбера заменит своего отца — старосту Имбату, человека безвольного, пресмыкающегося перед иноземцами. Это Имбата ведет сложную игру с англичанином Веллингтоном, это он заключает кабальный «договор о дружбе» с голландцами, вовлекая тем самым лонторцев в цепь трагических событий.
Все слабее власть на русском севере, все тревожнее вести из Киева. Не окончится война между родными братьями, пока не найдется тот, кто сможет удержать великий престол и возвратить веру в справедливость. Люди знают: это под силу князю-чародею Всеславу, пусть даже его давняя ссора с Ярославичами сделала северный удел изгоем земли русской. Вера в Бога укажет правильный путь, хорошие люди всегда помогут, а добро и честность станут единственной опорой и поддержкой, когда надежды больше не будет. Но что делать, если на пути к добру и свету жертвы неизбежны? И что такое власть: сила или мудрость?
Повесть о первой организованной массовой рабочей стачке в 1885 году в городе Орехове-Зуеве под руководством рабочих Петра Моисеенко и Василия Волкова.
Исторический роман о борьбе народов Средней Азии и Восточного Туркестана против китайских завоевателей, издавна пытавшихся захватить и поработить их земли. События развертываются в конце II в. до нашей эры, когда войска китайских правителей под флагом Желтого дракона вероломно напали на мирную древнеферганскую страну Давань. Даваньцы в союзе с родственными народами разгромили и изгнали захватчиков. Книга рассчитана на массового читателя.
В настоящий сборник включены романы и повесть Дмитрия Балашова, не вошедшие в цикл романов "Государи московские". "Господин Великий Новгород". Тринадцатый век. Русь упрямо подымается из пепла. Недавно умер Александр Невский, и Новгороду в тяжелейшей Раковорской битве 1268 года приходится отражать натиск немецкого ордена, задумавшего сквитаться за не столь давний разгром на Чудском озере. Повесть Дмитрия Балашова знакомит с бытом, жизнью, искусством, всем духовным и материальным укладом, языком новгородцев второй половины XIII столетия.
Лили – мать, дочь и жена. А еще немного писательница. Вернее, она хотела ею стать, пока у нее не появились дети. Лили переживает личностный кризис и пытается понять, кем ей хочется быть на самом деле. Вивиан – идеальная жена для мужа-политика, посвятившая себя его карьере. Но однажды он требует от нее услугу… слишком унизительную, чтобы согласиться. Вивиан готова бежать из родного дома. Это изменит ее жизнь. Ветхозаветная Есфирь – сильная женщина, что переломила ход библейской истории. Но что о ней могла бы рассказать царица Вашти, ее главная соперница, нареченная в истории «нечестивой царицей»? «Утерянная книга В.» – захватывающий роман Анны Соломон, в котором судьбы людей из разных исторических эпох пересекаются удивительным образом, показывая, как изменилась за тысячу лет жизнь женщины.«Увлекательная история о мечтах, дисбалансе сил и стремлении к самоопределению».
«Борис Годунов» — заметки выдающегося русского историка Сергея Федоровича Платонова (1860–1933). История восхождения Бориса Годунова на трон всегда изобиловала домыслами, однако автор данного исследования полагает, что Годунов был едва ли не единственным правителем, ставшим во главе Русского государства не по праву наследования, а вследствие личных талантов, что не могло не отразиться на общественной жизни России. Платонов также полагает, что о личности Годунова нельзя высказываться в единственно негативном ключе, так как последний представляется историку отменным дипломатом и политиком.
«Императоры. Психологические портреты» — один из самых известных историко-психологических очерков Георгия Ивановича Чулкова (1879–1939), литератора, критика, издателя и публициста эпохи Серебряного века. Писатель подвергает тщательному, всестороннему анализу личности российских императоров из династии Романовых. В фокусе его внимания — пять государей конца XIX — начала XX столетия. Это Павел І, Александр І, Николай І, Александр ІІ и Александр ІІІ. Через призму императорских образов читатель видит противоречивую судьбу России — от реформ к реакции, от диктатур к революционным преобразованиям, от света к тьме и обратно.
«Иван Грозный» — заметки выдающегося русского историка Сергея Федоровича Платонова (1860–1933). Смутные времена, пришедшиеся на эпоху Ивана Грозного, делают практически невозможным детальное исследование того периода, однако по имеющимся у историков сведениям можно предположить, что фигура Грозного является одной из самых неоднозначных среди всех русских царей. По свидетельству очевидцев, он был благосклонен к любимцам и нетерпим к врагам, а война составляла один из главных интересов его жизни…
В «Записках о Московии» перед читателем предстает Россия времен Ивана Грозного. Работа необычна тем, что ее писал… царский опричник. В исторической традиции принято считать опричников слепым орудием царя-тирана. Авантюрист Генрих фон Штаден (1542 — после 1579) разрушает эти стереотипы.