Эпоха крестовых походов и ее герои - [43]

Эта победа так же, как и следующий успех под Дорилеей, были важными моментами, после которых движение крестоносцев по Малой Азии совершалось относительно свободно. Они страдали не столько от военного противодействия, сколько от трудных условий перехода по выжженной степи, недостатка воды и провианта. С печальным юмором описывает Фульхерий, как, потеряв множество людей и лошадей, крестоносцы вынуждены были седлать быков и переложить обоз на свиней и баранов. У Гераклеи разбилось единство крестоносного войска. Балдуин с Танкредом, отделившись от него, углубились в Киликию и овладели ее укреплениями. Затем, после споров с Танкредом, Балдуин проник в Великую Армению, занял ее, получив поддержку армянского населения, вплоть до Эдессы, где стал соправителем местного князя Тороса, а после его предательского убийства единственным государем — «графом».

Трудно сказать, сознавали ли крестоносцы все значение, какое получило в общем ходе завоеваний это предприятие. Путь по долине Евфрата был, пожалуй, единственной дорогой, по которой турки могли поддерживать свою военную силу в Сирии. Поставив здесь, на самых истоках Евфрата, прочный бастион, эдесские графы изолировали Сирию от багдадской ее базы. Во всяком случае, те полвека, которые продержалось Эдесское графство, были периодом поступательного движения латинской стихии на Востоке. Оно замедлилось и остановилось, даже пошло назад с падением Эдессы в 1147 году. Нужно заметить, что устойчивость латинского владычества обусловливалась дружелюбием армянского населения. Вообще же надо заметить, что поддерживать добрые отношения с местным населением крестоносцам удавалось не всегда, что и стало одной из причин непрочности их положения в завоеванных областях.

Остальное войско после более или менее длительных испытаний выбралось в Киликию и здесь вздохнуло свободно, встретив помощь со стороны местных христиан. Перед ним стоял теперь прямой путь на юг, и ближайшей целью была Антиохия. В дальнейшем движении к Иерусалиму крестоносцы рассчитывали на дружественные отношения со стороны правящей в Египте арабской династии Фатимидов. Теснимая турками, держава Фатимидов при известных условиях могла стать союзницей христиан.

Антиохийский эпизод принадлежит к самым величественным в крестоносной эпопее. Ему посвящено множество сказаний, писем, песен, мемуаров. У Антиохии подверглись очень серьезному испытанию — и во многом не выдержали его — энтузиазм крестоносцев, искренность вождей, вера в них пришедших из Европы масс. В истории остались долгая осада могущественной крепости, защищенной с севера рекой Оронтом, а с юга горой и стеной с 450 башнями; помощь армян в минуту, когда плохая организация доставки фуража, обрекла войска на голод; неожиданная поддержка генуэзского флота, привезшего инженеров и осадные машины; хитрость Боэмунда, сумевшего найти предателя, местного оружейника Фируза, и овладеть городской башней; вступление крестоносцев в Антиохию и устроенная ими резня на улицах города, где им через четыре дня, в свою очередь, пришлось подвергнуться осаде со стороны подоспевшего мосульского эмира Кербоги. В этой осаде множество крестоносцев погибло от голода и от чумы. Положение их постепенно сделалось безвыходным; спасение могло прийти только каким-нибудь чудесным образом. Они и ждали чуда, живя в атмосфере видений, грозных или утешительных, которыми так богаты оказались дни антиохийской осады. Эти видения усердно заносил в свою хронику Раймунд Агильский. Для него, импульсивного, вечно возбужденного, ад и рай отделены, точно в средневековой мистерии, тонкой прослойкой земной сцены, и сквозь проделанные в ней дыры постоянно пролезают черти и святые. Они гуляют по улицам Антиохии, смешиваются с крестоносцами и направляют их действия. Наконец монаху Пьеру Бартелеми в видении является святой Андрей и указывает, где находится в Антиохии копье, которым прободен был бок Спасителя. С этим копьем войско, руководимое Боэмундом, если верить Раймунду Агильскому, и пробило себе дорогу из зачумленного города и рассеяло турок. Так или иначе крестоносцы разгромили войско Кербоги, и путь в Иерусалим был свободен.

Но к этому времени принимают все возрастающие размеры те явления, которые и ранее расхолаживали энтузиазм самых искренних. Завоевательные планы, с которыми начинают носиться бароны, вызывают раздоры, грозят расколоть единство войска. Боэмунд претендует на Антиохию и остается здесь, чтобы укрепить обретенное княжество. Раймунд Тулузский решает вознаградить себя за счет Триполи.

В начале июня 1099 года, через три года после начала крестоносного движения, уменьшившееся вшестеро ополчение подошло к Иерусалиму. Воспоминания о горьких и разочаровывающих впечатлениях пути потонули в том чувстве восторга, с каким путники приветствовали открывшиеся им в золотое июньское утро стены священного города. Отказавшись от мысли взять Иерусалим приступом, крестоносцы обложили его осадой, принялись громить его укрепления таранами, которые доставил тот же генуэзский флот.

Рядом с обычными средствами обе стороны прибегали к священной магии. Женщины, бывшие внутри города, пеньем заклинаний пытались отвратить летящие из-за стен стрелы. Христиане, в свою очередь, совершали процессии в тайной надежде, что от трубного звука стены Иерусалима падут. 15 июля Годфрид и Евстахий проникли в город с севера, Танкред и Роберт Нормандский с запада, через ворота св. Стефана, а Раймунд овладел Башней Давида — древней цитаделью, расположенной недалеко от Яффских ворот. Крестоносцы вступили в Иерусалим.