Эпиталама - [6]

Старческий голос Алисы дрожал, срывался множество, множество раз, когда она пела старые баллады и популярные песенки.

— Что это за кошачий концерт? — крикнул Бингерн, уши которого теперь стали длинными и шелковистыми, а пасть зубастой.

— Леди Алиса будет петь, — ответил Люцер. — Она имеет на это полное право.

Бингерн издал короткое рычание, а потом смолк.

— Он вынужден позволить, — объяснил Люцер. — Вы должны быть невредимы.

— Почему? — спросила она.

— Ваша сила священна. Вы были здесь в стародавние времена.

— Всего лишь полжизни назад, — возразила Алиса.

— Здесь время течет иначе.

— Мне этого никогда не понять.

— Скоро вам все станет ясно. Пожалуйста, продолжайте петь.

И снова Алиса запела. И ночь ожила криками птиц, стрекотом насекомых, шорохом листьев. Таких ярких звезд Алисе еще не доводилось видеть, а луна, казалось, набирала силу, приближаясь к зениту.

— Проклятье! — выругался Бингерн, когда из прорехи его лопнувших брюк показался длинный хвост. Его глаза по-прежнему метали молнии.

— Не останавливайтесь! — попросил Люцер.

Наконец они добрались до вершины высокого холма, откуда открывался вид на долину, залитую, точно молоком, лунным светом. Алиса услышала у себя за спиной какой-то шум. Бингерн приказал всем остановиться и принялся разглядывать долину. Потом поднял правую руку и показал острым, как бритва, когтем.

— Здесь музыка умирает, — сказал он. — Здесь вотчина Бингерна. Здесь я становлюсь сильнее.

— И вы, похоже, несколько изменились, — заметила Алиса.

— Сегодня этого избежать нельзя, — ответил он. — Сегодня, когда Могущество снисходит и возносится, чтобы пройти по этому миру.

— Я думала, что вы, Бингерн, бог или хотя бы наполовину божество. Однако внешность у вас скорее демоническая.

— Подобные термины бессмысленны в этом безумном месте, — сказал он. — А в остальном вам следует почитать Ницше[5].

— Я понимаю, — проговорила Алиса.

— Итак, видите, я победил. Дождался момента, когда ваша сила иссякла. Теперь даже сырой сквозняк запросто с вами справится.

— Вы наблюдали за мной все эти годы.

— Конечно, и смех и слезы.

— Смеха было не так чтобы очень много.

— Как и слез. Мне жаль, что ваша жизнь была бесцветной. Однако так требовалось.

— И все ради сегодняшней ночи?

— И все ради сегодняшней ночи?

На голове у него вырос гребень, а когда он пошевелился, по камню застучали копыта.

— Вон там, в долине, есть часовня, — Бингерн показал рукой на залитое ярким светом маленькое строение. — Пошли. Сегодня та самая ночь.

Они последовали вниз по склону, по извивающимся тропинкам, бегущим по долине, — Бингерн, Алиса, Люцер, Король и Королева Червей, Щебетунчики, разношерстные придворные и аристократы. Щебетунчики опять стали совсем крошечными, вступив в перестрелку с кем-то, кто сидел за огромным валуном и протяжно выл. Когда потом они принялись обыскивать местность, ничего особенного обнаружить не удалось.

Когда вся компания подходила к часовне, у них над головами пронеслась громадная стая черных птиц, а в траве, не смолкая, раздавались самые разные шорохи и шипение. Казалось, земля дрожит под ногами, а временами Алиса слышала, как трещат сухие ветки под чьими-то тяжелыми шагами.

Люцер теперь держал ее за одну руку, а другой она опиралась на массивную палку.

— Уже совсем близко, — заметил Люцер. — Когда мы придем, вы сможете отдохнуть.

— Я обязательно дойду, — сказала Алиса. — Мне интересно, чем все это закончится.

— Вы непременно узнаете. В любом случае ваше присутствие необходимо.

— Победа или поражение? Живая или мертвая?

— Точно.

Над ними пронеслась сова и спросила:

— Кто?

— Я, — ответила Алиса.

Бингерн зарычал, и птицы замертво попадали на землю. Земля задрожала, ветер стал сильнее.

Наконец они добрались до часовни, и Бингерн впустил всех внутрь. Ярко горели свечи. Алиса разглядела низкий алтарь, а сквозь отверстие в потолке лунное сияние струилось прямо на пентаграмму, нарисованную на полу. У дальней стены стоял трон из красного камня, к нему и подвели Алису.

— Пожалуйста, отдыхайте! — воскликнул Бингерн, и земля содрогнулась, потому что он стал еще больше.

Потом он приказал всем остальным занять места на скамейках. Люцеру, Королю и Королеве он позволил остаться возле Алисы, а сам прошел в переднюю часть часовни и, задрав голову, обратился к кому-то невидимому, прячущемуся в темноте:

— Эй, ты там. Это Бингерн. Я знаю, что ты меня слышишь. Вот и хорошо. Сегодня — та самая ночь, но я хочу, чтобы ты знал: я все держу под контролем. Ты только зря теряешь время, если думаешь, будто можешь что-нибудь по этому поводу сделать. Мне известно, что ты мечтаешь до меня добраться, Юлеки, только ты опоздал. Я отнимаю у этой страны ее силу вот уже много лет. Теперь тебе со мной не справиться. Одно короткое прикосновение — и мир, созданный мной, будет жить вечно.

— Алиса, — тихо проговорил Люцер. — Я собираюсь разорвать цепи и бросить ему вызов — сейчас. У нас почти равные силы, но я потерплю поражение, потому что он более меня искушен в военном деле. Когда вам покажется, что я падаю в третий раз, призовите Юлеки. И выкрикните свое имя.

— А почему вы так же сильны, как это чудовище, в которое он превратился? — спросила Алиса.