Эпикур - [67]

Друзья прошли мимо шершавого от времени каменного льва, поставленного полтора столетия назад в память о подвиге Леонида[15] и его воинов, погибших, защищая Фермопилы от полчищ Ксеркса.

Отряд Каллия был послан в обход Тараханских скал, чтобы охранять тропу, по которой когда-то предатель Эфиальт провёл персов в тыл войску Леонида. Тропа начиналась у занятой противником Гераклеи и выводила по отрогам Калидромского хребта к морю далеко позади греческого лагеря. Эфебам предстояло пройти этот путь с обратной стороны. Погода портилась, с моря налетал ветер, солнце всё чаще закрывали облака.

Только в полдень они свернули направо в крутое ущелье и поднялись на волнистое плато, поросшее травой и редкими деревьями. Слева вдали возвышалась Эта, её срезанная вершина то и дело пропадала в облаках и курилась туманом, словно там до сих пор догорал погребальный костёр Геракла.

Поверху, никого не встретив, они прошли над береговыми обрывами назад и в сумерках строились на площадке над местом, где тропа ныряла к Гераклее. Здесь, в случае надобности, они могли остановить любое войско, опуская на тропу камни. С занятого ими уступа в сгущающейся тьме были видны оба лагеря и поле между ними, по которому в разных направлениях гарцевали всадники. И в греческом лагере под скалами и в македонском, лежавшем правей Гераклеи, мерцали костры.

Всю ночь с моря на запад шли облака, иногда поливая воинов редким дождём. Эпикур продрог и почти не спал, несмотря на усталость, как и большинство эфебов.

Только ко всему привыкший Каллий, расставив караульных, спал на земле под большим камнем, прикрывшись от дождя щитом и накидкой. Наконец рассвело. К утру небо очистилось, солнце гнало на запад остатки ночного облачного войска и светило со стороны залива в широкую долину Сперхея. Эпикур видел внизу стены и башни гераклейской крепости, за ней, упиравшееся в берег залива, пространство полей и лугов, русло реки, которое выдавали полоски обрывов и купы деревьев. На горизонте у подножия зелёных отрогов Огриса белели постройки Ламии. За горами на севере лежала союзная Македонии Фессалия, ещё дальше — Македония.

А внизу на равнине происходило движение — войска строились для битвы. Отряды переходили с места на место, между ними скакали конные командиры. Решающий бой приближался. Обозначались плотные построения гоплитов, группы конников и легковооружённых располагались с боков и сзади, раскинувшись далеко от ядра. Эпикур с замиранием сердца смотрел вниз. Там шла подготовка к страшному кровавому делу, которое для многих станет последним событием жизни, там...

Но вот перед греческим войском появился всадник на белом коне, конечно, это Леосфен. Он остановился перед строем и что-то закричал, размахивая мечом. Ни слова из его речи сверху не было слышно, но зато эфебы услышали, как прокричали воины в ответ. Леосфен помчался на левый фланг, где предстояла схватка с фессалийскими конниками, и трубы дали сигнал к наступлению.

Огромная масса людей двинулась. Медленно, не нарушая равнения, выставив копья, фаланга союзников приближалась к македонскому войску. Македоняне пошли навстречу, их конники бросились вперёд, чтобы охватить греческое войско с флангов, и справа уже встретились с конницей афинян. Всадники закружились, налетая друг на друга, и тут обе фаланги, основные ударные силы войск, сошлись. Выставленные вперёд копья не помешали воинам сблизиться, сверкнули мечи. Эфебы не дыша следили за единоборством двух столкнувшихся чудовищ, теснивших друг друга. Греки немного подались назад, потом выровняли строй, но напор македонян не ослабевал, и воины начали понемногу пятиться. Сейчас передние попадают, а остальные вынуждены будут бежать и подставят спины вражеской коннице, которой у Антипатра втрое больше, чем у Леосфена.

Эпикур в отчаянии закусил губу. Но тут наступавшая фаланга остановилась, македоняне оторвались от оторопевших греков, потом повернулись, отбежали и начали отступать, отстреливаясь из луков.

   — Фессалийцы! — закричал Каллий. — Они перешли к нам!

Трёхтысячный отряд фессалийских всадников, который должен был ударить по левому флангу греческого войска, отъехал в сторону и вдруг, выставив копья, поскакал на македонян. Фессалийцы перешли на сторону союзников!

Только сейчас греки поняли, что произошло, и начали преследование. Но момент был упущен, под прикрытием оставшейся конницы македонское войско покатилось к реке. Фессалийцы тоже замешкались, заехав на заболоченный луг.

   — Пошли вниз, афиняне, — позвал эфебов Каллий. — Антипатру эта тропа вряд ли понадобится.

Когда они спустились к Гераклее, битва уже была окончена. Македоняне ушли за реку и разрушили мост. Сперхей после дождей, которые ночью прошли в горах, превратился в грозный поток, и Леосфен не решился с ходу переправляться через него. Это спасло Антипатра от разгрома. Теперь, когда глава фессалийцев Менон примкнул к союзу, победа греков казалась несомненной.

   — Уйдут в Македонию, — подсказывает Каллий. — Пусть бегут, мы их и в Пелле достанем.

Но он ошибся. Антипатр укрылся в Ламии, имевшей сильные укрепления. На следующий день вода спала, войско Леосфена без труда перешло реку и подступило к стенам города.