Эпикур - [69]

Не раз и не два он вёл мысленные сражения с Навсифаном, отстаивал в её рамках возможность человека действовать по своей воле. Долго он искал выход из оков механической судьбы Навсифана, более грозной, чем предначертания платоновской Лахесис. И однажды юного философа осенило — если свобода воли есть несомненный очевидный факт, то и движения атомов не могут зависеть только от их прежних положений и скоростей. Значит, и в их поведении нет полной определённости и они могут немного отклоняться от прямого пути, как песчинки в брошенной горсти песка.

Оставалось возражение Аристотеля, в котором Эпикур не мог найти логических ошибок. Посылки Аристотеля тоже казались очевидными. Он замучил Менандра и Тимократа, рассказывая о поисках изъянов в теории движения перипатетиков.

Как-то, уже довольно прохладным осенним вечером, он лежал перед палаткой у костра с Тимократом и Менандром. Мис сидел напротив, следил за огнём, готовя угли для жарки мяса, и изредка включался в разговор друзей.

   — Знаешь что, — посоветовал Тимократ в ответ на очередные жалобы Эпикура, — давай просто не принимать Аристотеля в расчёт, как это делает Навсифан.

   — Нельзя, — ответил Эпикур, — ведь Аристотель может оказаться прав. Демокрит жил давно и многого не знал, но всегда на доводы отвечал доводами. Много сил он потратил на то, чтобы обойти парадоксы Парменида и Зенона. Для этого ему пришлось предположить существование мельчайших неделимых частей пространства и времени. А теперь, когда Аристотель показал логические ошибки в построениях элейцев, без этого можно обойтись. Нет, Аристотель самый серьёзный из нынешних философов, и к нему надо относиться всерьёз.

   — Учись, Тимократ, отдавать должное сколархам своих друзей, — сказал Менандр.

Мис поднялся, поправил костёр и спросил, что же именно говорит Аристотель.

   — Видишь ли, — ответил Эпикур, — есть два рода движений. Одно естественное — это, к примеру, падение тяжёлого. Камень всегда сам собой стремится вниз, и стоит убрать из-под него опору, будет падать. Но вбок или вверх он сам не двинется. Для этого нужно приложить силу, она вызовет принудительное движение камня. Без силы принудительного движения не бывает. Получается, что в пустоте, где некому приложить силу, такое движение невозможно, а поскольку оно есть, вроде бы нет и пустоты. А по Демокриту, пустота всюду, кроме внутренности атомов, и тела летят через неё, как камни из монанкона, без приложения постоянной силы.

   — Подождите! — изумился Мис. — А как же Аристотель объясняет бросание камня?

   — Очень просто. Когда тело летит через среду, среда должна перед ним расступаться, обтекать его, а за ним смыкаться снова. Значит, вокруг тела возникает круговое течение, какой-то вихрь, который и подталкивает его. Так вот, когда ты двигаешь предмет, то двигаешь не только его, но и среду. И в полёте, пока вихрь не погаснет, на предмет постоянно действует сила, как бы запасённая средой.

   — Всё-таки, мне кажется, сила передаётся не воздуху, а камню, — сказал Мис и подбросил на ладони камешек.

   — Ну, воздуху-то она передаётся, — заступился за Аристотеля Менандр, — этого отрицать невозможно.

   — Часть — воздуху, — согласился Мис, — но ещё больше — камню.

Эпикур задумался.

   — Часть — воздуху, а часть — камню... — повторил он. — Молодец, Мис! Тут, кажется, и в самом деле что-то есть. Смотрите, — Эпикур начал рассуждать вслух, — по Демокриту, силу запасает камень, по Аристотелю — воздух. Что, если правы оба? Ведь существование вихря может и не исключать полёта без приложения силы. Надо проверить, только ли среда несёт тело. Я даже знаю, как это сделать. Возьмём два летящих камня и будем по очереди менять какие-нибудь условия, а другие оставим одинаковыми.

   — Например, камни разного веса движет одинаковая сила через ту же среду, — предложил Тимократ.

   — Нет, сила уже не должна действовать. Давай лучше так: с одной скоростью пущены два ядра разного веса, какое полетит дальше?

   — Лёгкое, — сказал Тимократ. — Из машины лёгкое летит дальше.

   — Ты нарушил условия задачи, — возразил Эпикур. — Машина лёгкому камню даст большую скорость, а надо, чтобы скорости были одинаковы.

   — Положить оба ядра в ложку машины и двумя сразу бить, — предложил Мис.

   — Конечно, — обрадовался Эпикур, — только они должны быть одинакового размера, например, одно из дерева. Ну, какое полетит дальше?

   — Не знаю, — покачал головой Тимократ.

   — Сразу не ответишь, — согласился Менандр.

   — Ясно одно, — Эпикур сел, потирая руки, — поведение камней будет разным в зависимости от того, кто прав — Демокрит или Аристотель.

   — Ты добиваешься, чтобы заговорили камни? — восхищённо проговорил Менандр. — Было, что споры богов решали люди, а споры людей — боги, но чтобы споры мудрецов — камни, такого ещё не было!

   — Тем более что один из камней деревянный, — добавил Тимократ. — Так всё-таки какое дальше?

   — Давайте рассуждать, — Эпикур сделал рукой движение, словно нёс воображаемый камень, — По Аристотелю, в полёте наши ядра несут вихри. Ясно, что свойства вихрей зависят только от плотности среды, размеров и скорости предметов. У нас эти условия одинаковы, значит, и вихри у обоих ядер будут одинаковыми. Так?