Эпикур - [21]

Тем временем на рейде началось движение. Криками с корабля на корабль разнеслась весть, что афиняне отказались впустить македонянина. Между кораблями эскадры и берегом начали сновать лодки. На триере Гарпала собралось много народа, очевидно, он держал совет со своими приближёнными. Через час эскадра самого богатого человека в мире, сопровождаемая несколькими афинскими триерами, ушла на восток. Гавани города открылись.

На этот раз на вёсла сели только моряки и слуги. Микон, пропустив вперёд нетерпеливых, осторожно ввёл корабль в порт. Ученик и учитель снова стояли рядом на палубе. Им предстояла разлука, Памфил собирался остановиться в Пирее у знакомого жреца Деметры, принадлежащего к роду Евмолидов, члены которого традиционно занимали высшие должности в Элевсинском культе, Эпикур стремился в Афины, поближе к Академии.

В полукруглой гавани в это время года было немного судов. Пока Микон вёл корабль вдоль берега, Памфил показывал Эпикуру достопримечательности Пирея. Вот нарядный корабельный навес на каменных колоннах, где стоят вытащенные из воды знаменитые, вечно обновляемые суда — посольские триеры «Парал» и «Саламин» и низкая, ярко раскрашенная ладья — несомненно, тридцативёсельный священный корабль, по преданию, тот самый, на котором Тесей в незапамятные времена плавал на Крит к Миносу сразиться с Минотавром и избавить город от унизительной дани. Каждый год корабль отправляется в священное плавание на Делос с дарами тамошнему храму Аполлона. Существует даже целое философское сочинение об этом корабле — можно ли считать, что он остался самим собой, если при многочисленных ремонтах, которые он прошёл за свою невиданно долгую службу, уже не раз и не два были заменены новыми все его части?

Наконец верфи и складские дворы кончились, открылось пространство, заполненное возбуждённой толпой. Это был Восточный рынок. За стоявшими на приколе кораблями и незастроенной прибрежной полосой теснились навесы торговцев, выше белели колоннады, полукругом окаймлявшие площадь. На миг распахнулась главная поперечная улица Пирея, открытая из конца в конец, круто взбегавшая на холм. Вход её отмечали две огромные бронзовые статуи, одна из которых изображала Зевса, а вторая — афинский народ.

Едва корабль причалил, к нему тут же сбежались грузчики, перекупщики, менялы, сборщики торговой пошлины. Ксанфий, который не вёз домой ничего, кроме вырученных денег, тут же нанял повозку. Слуга Ксанфия и Мис быстро погрузили вещи. Эпикур попрощался с Памфилом, и повозка, подскакивая на выбоинах, повезла его навстречу самостоятельной жизни.

После тихого просторного Самоса Пирей показался Эпикуру необычайно людным. Поражали удивительно прямые улицы, проложенные полтораста лет назад архитектором Гипподамом. Повсюду толпились люди, переживавшие тревожные события прошедшего дня. Через северные ворота города повозка выкатилась на широкую разъезженную дорогу, шедшую на восток левее Длинных стен. Отсюда до Афин было около двух часов езды.

Эпикур с волнением смотрел вокруг, стараясь ничего не пропустить и навсегда запомнить свою первую встречу с родной землёй. С возвышенности Пирея ему открылась широкая равнина с серебристыми пятнами масличных рощ, замкнутая далёкой грядой Парнефских гор. А в её середине, как драгоценность на ладони, лежали Афины. Солнце, успевшее обойти небо, снова оказалось сзади и чётко высвечивало ряд застроенных холмов, окружавших продолговатую возвышенность Акрополя с белыми храмами на вершине. Эпикуру даже почудилось, что он уловил блеск золотого наконечника копья знаменитой Фидиевой Афины. Правее Акрополя темнел треугольник горы Ликабет. Эпикур никогда не был здесь, но многое знал по рассказам. Поэтому всё, что он видел, казалось знакомым, и юноша ощущал странную радость узнавания.

Возница спешил, стремясь засветло добраться до города. Он то и дело понукал лошадь и покрикивал на мешавших проехать встречных, которые возвращались в Пирей с Народного собрания. Ксанфий засыпал его вопросами о Собрании, тот сперва отвечал неохотно, но потом разошёлся, и скоро приезжие уже знали о событии во всех подробностях.

Таких бурных собраний давно уже не случалось, театр Диониса был переполнен. Сперва посланец Гарпала объявил, что тот хочет воспользоваться правом гражданина Афин жить в городе в качестве частного лица, а взамен отдаёт афинянам все свои богатства, войско и флот. В ответ Демад, первый человек в Афинах, друг наместника Македонии Антипатра, посоветовал народу проявить благоразумие и не впускать Гарпала. Последователь Демада Стратокл предложил даже захватить македонянина и выдать Александру, чтобы царь за это подарил городу часть ценностей, но Фокион напомнил, что Афины сейчас не готовы к нападению на достаточно сильный отряд Гарпала, тем более что его возглавляет опытный воин, спартанец Фиброн.

Казалось, дело идёт к принятию предложения Демада, но тут с яркой речью выступил Гипперид. Он призвал афинян к восстанию, утверждая, что подарок Гарпала даст городу возможность стать во главе общеэллинского союза, направленного против власти македонян, что момент для этого самый подходящий и, если действовать быстро, победа будет обеспечена. Гипперида поддержал Гимерий, им удалось воодушевить Собрание.