Эпидемия безбрачия среди русских крестьянок. Спасовки в XVIII–XIX веках - [5]
Мельников почти наверняка недооценил общее количество как в целом старообрядцев, так и спасовцев. Начнем с того, что кроме староверов, притворявшихся православными (включая большинство спасовцев), были еще, если можно так сказать, «полуверы» — мужчины и женщины, которые ходили на исповедь и к причастию, не принадлежали ни к какому определенному согласию, но полагали себя старообрядцами и — в старости или чувствуя приближение смерти — покидали официальную церковь, чтобы прибиться к какому-нибудь старообрядческому толку. Были и такие, что свободно сочетали православные и старообрядческие обычаи, и те, что говорили попам, что они православной веры, но предпочитали старые книги и старые обряды. В данном рассуждении, однако, мы можем принять за исходную точку предварительный подсчет Мельниковым количества практикующих (в том числе тайно) староверов. В пограничных случаях православного и старовера различить невозможно. Даже если бы нам удалось с уверенностью определить количество притворявшихся православными, но твердо уверенных в своей подлинной принадлежности к старой вере, все равно оставались бы неучтенными еще миллионы с изменчивой или неопределенной религиозной принадлежностью.
Что же касается количества спасовцев, мы должны опираться в качестве экспертной оценки на цифру 60 тысяч, приблизительно выведенную Мельниковым в 1850-х гг. по Нижегородской губернии. Солидный том его отчета от 1854 г. Министерству внутренних дел о раскольниках в данной губернии свидетельствует о глубокой осведомленности как в истории местных старообрядцев (взятой с их слов), так и в губернских и епархиальных документах, касающихся этой истории, в географии распространения различных согласий по губернии, в роли, которую старообрядцы играли в экономике губернии, в их обычаях и убеждениях, даже в различиях между иконами, которым разные согласия отдавали предпочтения[8]. Он представил также значительную информацию о губернских спасовцах. Тем не менее, как бы усердно он ни трудился, стремясь установить истинную численность старообрядцев и спасовцев в губернии, он почти наверняка допустил здесь просчет.
Мельников подсчитал, что в крепостном селе Стексово (подробнее о нем в главе 7) среди официально заявленных в начале 1850-х гг. православных прихожан 60 % в действительности являлись староверами. Далее он прикинул, что в группе из 16 приходов, в которую входило Стексово, 50 % населения принадлежало к одному или другому старообрядческому согласию[9]. Результат его подсчета в с. Стексово оказался гораздо выше, чем можно было высчитать с помощью методологии Министерства внутренних дел: в 1826 г., например, из 1164 стексовских прихожан от 7 лет и старше 218 человек (18,7 %) не исповедовались потому, что были заявлены староверами или склонными к старой вере, или забывчивыми, или отсутствующими; все остальные «были у Исповеди и Святого причастия»[10]. Однако пространность обсуждений проблемы староверов в вотчинной переписке и частота епархиальных расследований (как показано в главе 7) убедительно говорят в пользу подсчета Мельникова, что 60 % являлись староверами. И все же исповедная ведомость из этого прихода (несколько по-другому составленная, нежели в 1826 г.) от 1861 г. преподносит сюрприз: в этом году во время Великого поста на исповедь явились лишь 28 из 723 приходских крестьян, остальные же 695 (96 %) не исповедовались и были записаны либо как признанные староверы, либо как неисповедовавшиеся «по склонности к расколу»[11]. Вряд ли можно сомневаться, что это неслучайно: 1861-й — год освобождения крепостных. В Нижегородской губернии попы читали своим прихожанам-крестьянам «Манифест об отмене крепостного права» с 12 по 20 марта, во время Великого поста, как раз тогда, когда крестьяне должны были исповедоваться[12]. В контексте вызванных манифестом чрезвычайно преувеличенных надежд крепостные с. Стексово вообразили, должно быть, что царь-батюшка освободил их не только от крепостной зависимости, но и от необходимости притворяться православными. Епархиальные документы не оставляют сомнений, что большинство старообрядцев в с. Стексово — иными словами, большинство крепостных крестьян с. Стексово — были спасовцами. Возможно, именно потому, что спасовцев так трудно было опознать, Мельников и его местные осведомители и недооценили их количество на 36 % (или, если посчитать по-другому, старообрядцев в с. Стексово было на 60 % больше, чем Мельников предполагал). Один-единственный документированный случай значительного занижения численности именно там, где старообрядцы были в основном из Спасова согласия, имеет неопределенный доказательный вес
