Entre dos tierras - [90]

Ещё никогда тебя, Овердрайв, не накрывало прямо в транскоде, вот и на этот раз надо успеть разлогиниться до того, как…

А уж сбежать на заснеженный ладожский берег он успеет. Главное, чтобы Алекс не кинулся следом.

Внезапный грохот вывел Алекса из безмятежного спокойствия, в котором он пребывал последние несколько часов этого умирающего январского дня. Временами накатывало вот так: в тишине и сумерках тот-что-внутри выходил наружу, скептически оглядывал лежащее на кровати тело аскета с копной серебристых волос и начинал грезить о том, чего не случилось. Без тоски, без грусти, без зависти.

Просто если б не было заразы в груди, никогда бы не ценил минуты тишины и солнечный цвет.

Просто если б не было Криса, стал бы обычным никому не нужным человеком с пеплом внутри.

Просто если б не было смысла в каждой минуте жизни, давно уже уехал бы к Волчьему камню.

С размаху хлопнула входная дверь. Алекс метнулся к окну. Серая тень, припадая на правое колено, сломя голову пересекла двор. О да, он обещал не мучить вопросами, не заставлять договаривать, не пытаться заглянуть в глаза, когда Оверу плохо. Но это касалось только дома на Ладоге, иезуитски добавил про себя Алекс, сбегая по лестнице на первый этаж и хватая с вешалки первую попавшуюся тёплую одежду. Только дом, но не берег.

Не надо было быть Охотником, чтобы проследить путь Овердрайва. Следы отчетливо виднелись на свежем снегу. С первыми снежинками, упавшими на лицо, Алекса накрыла волна паники. Не такой обычной человеческой паники, от которой просто мечешься как ненормальный, не зная как жить дальше, а вполне осмысленной паники, не мешающей телу двигаться на автопилоте. Поворот едва заметной тропинки, большой талый след с отпечатком ладони в нескольких десятках сантиметров впереди… Ты упал, Овер, но нашёл в себе силы подняться. Боги Сети, если я сейчас бегу, то как же нёсся ты тогда?..

Берег Ладоги. Покатые серебристые скалы, ныряющие прямо под корку сизого льда. И на них лежит сломанный пополам человек, тонущий в снегу, как в реке-под-рекой, безвозвратно, захлёбываясь, теряя воздух на выдохе и не делая вдох. И вопреки всей логике вещей, Охотник не бросается с разгону на колени перед тем, кто ему дороже всего на свете. Он подходит осторожно, расстилает на снегу схваченную впопыхах куртку и склоняется над серокрылой птицей. Перенести её со снега на ткань, завернуть в пальто, скинутое с плеч, — дело одной минуты.

Горячие ладони. Одна на спину, другая — на последнее ребро, чуть ниже того места, где пульс рвётся из привычных обывательских рамок равномерности. И на этот раз дышать не в такт. Дышать спокойно, чёрт побери. Забирать себе этот клин, что вбили считанные минуты назад в грудь Овера.

— Охо-о-отник…

Тише, Овер, тише. Только дыши, пожалуйста, Что бы ни случилось в том, другом мире, который ты упорно пытаешься сшить алой ниткой с моим, ты нужен мне. Я не Ткач, я в этом тебе не помощник. Если скажешь слово — я готов исчезнуть с твоего горизонта, но только вряд ли кому-то от этого станет легче, кроме наших жён.

Минуты текли нестерпимо долго. Но Оверу не становилось легче. Хрупкое тело била дрожь. Не в силах вдохнуть полной грудью, он прятал лицо на груди Охотника, невнятно шепча что-то успокаивающее, от чего становилось лишь невыносимей. Алекс тихо выругался. Огонь уже был бессилен спасти от этого приступа аритмии. Тогда, быть может, вода… Живая. И мёртвая?

Алекс разомкнул объятия, опуская Овера на уже начавшую подмокать куртку. Я здесь, родной, не волнуйся. Я лишь отойду на пару шагов.

Духи Севера, сжальтесь надо мной.

Удар кулаком об лёд. Вложить в него всю силу, и надеяться, что январские дожди и оттепель в прошедшие выходные помогут достучаться до воды и до небес.

Короткий вскрик. Тёмная ледяная вода обожгла рассаженные в кровь костяшки. Охотник зачерпнул горсть, смыкая пальцы так крепко, что пробило нерв где-то в локте, но сумел донести живительные капли до пылающего лба мечущегося короля. Тот вздрогнул всем телом, возвращаясь в реальность. Отлично.

Охотник вытащил из кармана пальто свой обычный набор «на всякий пожарный»: стерильный пакет и ампула с анальгетиком. Мёртвая вода. Нет, Овер, не делай такие глаза. Не целую дозу, лишь четверть, чтобы снять этот дикий спазм в твоей груди, чтобы ты, наконец, смог отдышаться.

— Руку.

— Не… надо… Уже лучше.

— Разве я спросил, хочешь ли ты?

Тонкая рука тянется навстречу. Пальцы кажутся холодней ладожской воды.

Коннект.

Соединение установлено.

Алекс, почти не дыша, закатал рукав на руке своего короля. Боги Сети, сколько следов от инъекций… Что я знаю о тебе, Овер? Мне думается, что вообще ничего. Ладно, потом вопросы. Отточенным движением он вогнал иглу под почти прозрачную бледную кожу, отдавая мёртвую воду хрупкому телу. Да, не как в сказке, но иного способа вытащить тебя я не знаю.

Сработало. С трудом преодолевая спазм, птица начала дышать ровнее, запрокидывая лицо к низким январским тучам, готовым в любой момент обрушить снежный заряд на Великую Северную глушь. Плевать на то, что сам уже на грани, что в груди вспыхивает факел… Алекс тихо выдохнул, прижимая к груди Криса. Под веками плыли фиолетовые пятна, сталкиваясь и проникая сквозь друг друга. А теперь, пока не разорвано соединение, я должен впервые заставить тебя сделать выбор, Вебер.