Entre dos tierras - [55]

«Платформа Каланчёвская».

Кристиан гнал над переплетением железнодорожных веток так быстро, что неповоротливый флаер дорожного патруля, поначалу взявший его след, вскоре понял бесполезность усилий и ограничился яркой фотовспышкой, дабы определить личность владельца горячей машины и выслать ему штраф.

Жёсткая посадка: координация летит к чёрту, непонятно, от чего больше — от очередной бессонной ночи или от… злости на тебя, Охотник?

— Мог бы и написать, куда тебя понесло, — едва припарковавшись вплотную к Алексу, словно желая задеть его отполированным до блеска бортом аэроцикла, Крис глушит двигатели, но не слезает с сиденья. Я не сделаю ни шага к тебе, пока не услышу объяснений, Алекс.

— Я смотрю, ты прям часто рассказываешь мне о своих делах, Овер.

Удар тонких пальцев, сжатых в кулак, пришёлся по приборной панели аэроцикла. Хочешь симметрии, Охотник? Тогда придётся забыть о том, что кое-кого из нас стабильно накрывает пару раз в месяц, а то и чаще, и не на две минуты, а минимум на полдня, в течение которых может произойти что угодно. Я-то забуду. С лёгкостью. Вот прямо сейчас, хочешь? Давай, подыграй мне. Представим, что записка оказалась правдой, и всё это время ты ломал передо мной комедию, мастерски играя на моих натянутых нервах, извлекая из них то скрипичные ноты сочувствия и желания защитить синеглазого кодера, то фортепьянный аккорд признательности и светлой радости от каждого шага, пройденного рука об руку с тобою. Но если ты ещё не слышал барабанную партию моей стремительной ярости, то зря ты полагаешь, будто ангелы не умеют играть тяжёлый рок.

— О, ну давай, Алекс, отомсти мне за то, что я впахиваю как проклятый, чтобы…

(Остановись, придурок…)

— Чтобы что?

Февральский лёд против июльской Ладоги.

— Договаривай, Кристиан.

Чёрт. А, ладно. Надоело тебя жалеть, надоело постоянно держать программу самоконтроля первой строкой в диспетчере задач, чтобы ненароком не сказать, да, боги Сети, даже не подумать лишнего, ибо рядом со мной настолько чувствительный сенсор, что его может перегрузить любое слово, любой мимолётный взгляд или жест, в котором твоя зараза (или всё-таки ты сам?) умудряется разглядеть повод для очередной неудержимой вспышки, после которой, так или иначе, выгораем мы оба. Придержи на минуту свой огонь, Охотник, и получи-ка хорошего разряда перед тем, как я рассыплюсь пеплом по ветру.

— Чтобы заплатить твоей шантажистке Олесе за анальгетик, чёрт подери.

Глаза Алекса удивлённо расширяются, в зрачках вспыхивает боль, словно от удара, и, с подавленным стоном обхватив плечо, он отступает на шаг, едва не падая набок. Нет, Охотник, я не поддамся жалости. Мы же договорились, что играем в тех, кто полон сил и доживёт до правнуков? Впрочем, похоже, ты снова пошёл на обманный манёвр, ибо в последнюю секунду падение превращается в резкий разворот, к концу которого на бледном синеглазом лице появляется знакомая до дрожи ироничная усмешка.

— Так перестань платить ей, Овер. Как-нибудь переживу. В чём проблема?

В чём, значит? А может, в ком?!

Сейчас я отведу взгляд, Алекс, чтобы ты подумал, будто выиграл в эти чёртовы гляделки. Чтобы ты не заметил моего сбитого дыхания и не понял, что во мне уже скопился немалый заряд, который я не могу больше держать в узде. Время напомнить тебе о границах дозволенного, свет мой.

В следующий миг Охотник оказывается вплотную притянутым за шиворот цепкой рукой Кристиана. Ткань рубашки охватывает горло плотным кольцом, и ошарашенный Алекс забывает сопротивляться. Или просто не хочет?..

Тонкие пальцы Овердрайва медленно скользят по шее Охотника, грозя в любой момент пережать тому сонную артерию. Зрачки сероглазой птицы расширены до предела. Боги, откуда в тебе сейчас взялась такая демоническая сила, перед которой остаётся только замереть виноватым щенком и тихо прошептать: «Прости, Овер…»?

Пальцы ослабляют хватку. Кристиан судорожно вздрагивает и осторожно, словно не доверяя себе самому, кладёт дрожащие руки на плечи Алекса, а потом, так и не сумев выровнять дыхание, стремительно подаётся вперёд, не оставляя Охотнику никакого выбора, кроме как ответить на свой отчаянный, безумный разрядный поцелуй.

Родное и такое привычное ощущение тепла невесомого тела в горячих руках. Рубашка Алекса промокает на плече от слёз сероглазой птицы, которая снова, как в тот космически далёкий день, часто-часто дышит в его надёжных объятиях.

— Пр-рости… Чёр-рт, что со мной…

— Всё хорошо, ну же, успокойся… Ты мой воздух, Овер. Мы сегодня оба задолбались в край. Поехали домой, а?..

Кристиан медленно отстраняется от Алекса, не отпуская его руку.

— Садись сзади, ладно? Твой флаер пустим следом на автопилоте.

Проверка наличия обновлений…

Примешь ли ты чистый сигнал, Охотник, или снова исказишь его до неузнаваемости?

Подумаешь ли, будто я не доверяю тебе лететь в одиночку, или поймёшь, чего мне сейчас не хватает сильнее, чем воздуха?..

— Хорошо, Овер. И я не разомкну своих объятий, даже когда мы приземлимся, имей в виду.

Слава богам Сети, ты понял меня правильно, Алекс.

Полетели.

Сентябрь 2071

«Биты по осени считают».

«Не клади все тэги в одну корзину».